– Фьють! – еще раз сказал Йозефик с достоинством.
– Как это фьють? Как это после смерти? – округлила глаза Сьомирина и зябко поежилась. – Вот прямо так покойник встал и под зад пнул кого-то?
– Не совсем так. Пока дядюшка был обычным покойником, то есть целиковым трупом, он особой агрессии не проявлял. Но вот как только его сожгли… – Йозефик решил подлить красок в огонь. – Представь себе огромный замок темного камня, который стоит над ущельем, по теряющемуся в ночи дну которого гремит ледяная река. Ветры с гор воют меж башен и стен. Они ломятся в окна и жаждут выпить все тепло из живых…
Сьомирина жалобно чихнула и подтянула колени под мешковину. Теперь из мешка торчала только ее голова.
– И тут один из ветров прорывается в кабинет. Он расшвыривает находящихся внутри людей и вырывает крышку из урны с прахом. Темное жуткое облако отжившей и сгоревшей плоти поднимается над огромным столом и начинает охоту за живыми…
– Что за детские ужасы ты рассказываешь? Ветры таким не занимаются. Они вообще ничем не занимаются. Они ведь Ветры, – возмутилась Сьомирина. – Мог бы вспомнить, что я из Бамли и кое-что про это знаю.
– Я просто хотел, чтобы поинтереснее получилось, – пожал плечами Йозефик. – На самом деле я сам урну открыл, надо было проверить… кхм… комплектность праха. И тут ворвался ветер в окно и превратил пепел в сапоги, которые отвесили пинка, сплясали и утопали в камин. А потом, как я и говорил, – фьють!
– Ну, так хоть как-то на правду похоже, – согласно кивнула Сьомирина.
Йозефик посмотрел на девушку с удивлением.
– На правду? Вот лично я в такое безумие никогда бы не поверил, если бы сам не увидел!
Теперь удивленной оказалась Сьомирина.
– Мы только что были в городе, кишащем оборотнями, по заднему сиденью у тебя кувыркается луприанская парковая белка, машина у тебя просолена, как вобла, а ты еще что-то безумием называешь? Еще скажи, что ты в богов не веришь.
– Толку в них верить? Ну, есть они, и что? Эта зараза из той же породы, что и политики. Веришь ты им или нет – не важно, главное то, что они в любом случае на твоей шее сидят, – неожиданно зло ответил Йозефик. – Что ты там еще про белок и машину говорила? Они же вроде как вполне обычные.
– Долго объяснять, – отмахнулась девушка.
– Так и путь неблизкий, – попытался изобразить заискивающую улыбку Йозефик, отчего стал похож на страдающего зубной болью ящера.
– Хм… Раз ты собрался тащить меня в долгий путь, то постарайся для начала меня накормить, согреть и одеть. И можешь так не смотреть, я верну все потраченные тобой деньги при первой же возможности. И опять можешь так не смотреть. Да, я поеду с тобой к утесу Лас, так как все равно ближайшие следы настоящей цивилизации, а не эти игрушечные пряничные городки, находятся в той стороне. И напомню: спас – спасай дальше!
От своей пламенной речи Сьомирина даже на несколько мгновений согрелась, и по ее щекам разлился младенческий румянец. Йозефик посмотрел на нее с опаской и только и смог что кивнуть.
– То-то же. Ах, какая удача! Посмотри дорожный знак. Муцрюг! Судя по названию, это целый город. Ванна, платье, еда! – звонко возвестила Сьомирина. Настроение ее кардинально переменилось на восторженно-радостное. Она поспешила им поделиться с Йозефиком, таким образом проявив себя как человек общительный, щедрый и независтливый.
– Возрадуйся, Йозефик вир Тонхлейн! Я вижу вывеску таверны. Настоящей таверны! Куда ты рулишь? Давай прямо туда. Ах, ты хоть знаешь, чем таверна отличается от этих ваших гостиниц?
Йозефик буркнул что-то неразборчиво. Дорога в Муцрюге в жутких корчах мутировала в улицу, и в данный момент под колесами бился в агонии этот переходный этап.
– А тем, дорогой мой адвокат и спаситель, что в таверне подают действительно горячую еду!
Глаза Сьомирины сияли, как недокуренные окурки в ночи. Стоило машине остановиться у потемневшего от веков сруба таверны, как она выскочила на улицу. Под ее ногами плеснулась холодная лужа, и она тут же впрыгнула обратно на сиденье. Она беспомощно смотрела то на лужу, то на дверь таверны, то на Йозефика. В ее животе печально мяукнул умирающий кот. Вир Тонхлейн вышел из машины и, распахнув свою дверцу как можно шире, сделал приглашающий жест.
– Прошу, сударыня, на этом берегу сухо.
Сьомирина скользнула по сиденью и уже собиралась вылезти из машины, когда перед ее лицом мелькнул распушенный хвост и раздался возмущенный писк. Проспавший всю дорогу Йойк вскарабкался на плечо хозяина, попутно перекосив на нем костюм и затянув галстук так, что Йозефик поперхнулся.
– Эта твоя белка… Нужно было ее съесть, пока она спала, – сердито сказала Сьомирина и ущипнула грызуна за упитанный бок. Вопреки ожиданиям, пальцы Сьомирины остались там же, где и выросли. Йойк лишь довольно хрюкнул и дернул задней лапой.
Трактир назывался «Дом честного Гуйома». Об этом гласила вырезанная из цельного куска древесины вывеска, буквы на которой были выкрашены в жуткий розовый цвет. Йозефику вспомнилась вспоротая бочка, увиденная в пламени пожара, погубившего вокзал Келпиела-зи-Фах. Внутри было жарко и сухо. От доброго тепла хотелось сладко зевать и блаженно улыбаться. Йозефик и Сьомирина заняли стол в одной из задрапированных ниш, где облачение девушки собрало бы меньше благодарных зрителей. Желающих могло бы оказаться довольно много, если бы кто-то еще присутствовал в этом заведении. Девушка даже не успела нетерпеливо поерзать, как подошел кельнер.
– Гуйом я. Признаюсь сразу… Меню рискнете? Э? – Кельнер со шлепком бросил на стол два пласта практически сырой свиной кожи, покрытой татуировками. – Еда простая, не знать лучше – тогда вкусно. Э?
Это «Э?» он произносил гнусавее некуда, в то время как вся остальная его речь отличалась вызывающими доверие тембрами.
– О милый Гуйом, скажи, что все горячее! – радостно воскликнула Сьомирина и даже подпрыгнула на месте. – Мы с дороги очень замерзли и проголодались. По пути в Муцрюг покормить никто не может. Э?
«Э?» у нее получилось исполнить правильно, и прозвучало оно вполне органично, а не так, как обычно выходит у туристов, пытающихся сойти за своих.
– Конечно! Как вас ждал! Э? Бывали уже? Э? – Кельнер улыбнулся от уха до уха и хлопнул Йозефика по плечу. – Э?
– Не доводилось, – кисло улыбнулся Йозефик.
– Он у вас больной? – хриплым шепотом спросил кельнер у Сьомирины. – Что он это? Э?
– Он адвокат, – засмеялась Сьомирина, а потом подмигнула и добавила: – Э? А теперь, милый Гуйом, сделай так, чтобы мы не могли встать из-за стола.
– Все. Понял. Несу. Э? – выкрикнул кельнер, проворно пятясь на кухню.
Йозефик приподнял меню за краешек и ругнулся. Его уколола не до конца опаленная щетина.
– Что-то у меня нехорошие предчувствия по поводу этого заведения, – сказал Йозефик, когда дверь кухни захлопнулась за кельнером. – Мне почему-то кажется, что все встречные-поперечные в конце концов оказываются в подвале, где их превращают в угощение для следующих жертв или в обложки для меню. Тебе так не кажется?
