– Так ты там врала? – поперхнулся чаем Йозефик. – Никаких родителей нет убитых и ты просто контрабандистка?
Лицо Сьомирины стало каменным.
– Я тоже говорила правду. К сожалению, это все правда. И мне лично от такой правды жить довольно тяжело.
– Извини. – Йозефик почувствовал себя крайне неловко.
– Да ладно тебе. Скуксился сразу, – неожиданно заулыбалась Сьомирина. – Давай сюда свой пирог, и я посчитаю, что инцидент исчерпан.
Сконфуженный молодой человек отодвинул от себя тарелку с нетронутым пирогом.
– Моих родителей и правда оборотень загрыз, только я этого не видела. Я этого даже не знала долгое время – приюты часто скрывают прошлое своих воспитанников. Несколько месяцев назад я эту информацию чуть не клещами из бывших соседей вытащила. Все спрашивали: «Что, тебе лучше станет, если узнаешь?» – Сьомирина прожевала кусок пирога и отхлебнула чаю. – А ведь и правда полегчало. Нашла в архивах Бамлийского городского сыска материалы по этому делу. Хорошо хоть, тогда у багосов
[14] еще не было штатного фотографа. Тогда, наверное, на весь город один «Шварк» приходился. Описаний, которые дали свидетели, хватило с лихвой, чтобы понять, как выглядел тот конкретный оборотень. А потом дело техники: я скопила денег на дорогу, а у Заячьего Ручья меня поймали и кинули в камеру. А потом пришел мой спаситель и кормилец. – Она подхалимски улыбнулась.
– Почему-то в Заячьем Ручье мне твой рассказ показался намного трагичнее, – сказал Йозефик и жестом дал знать Гуйому, что неплохо бы повторить пирог.
Кельнер принес еще один огромный пирог и с глубоким уважением посмотрел на Сьомирину. Добавки в его заведении просили крайне редко. Сьомирина, довольная тем, что ее подхалимаж принес плоды, деловито принялась резать и раскладывать лакомство по тарелкам и заново наполнила кружки чаем. Только тогда она соизволила ответить Йозефику:
– Это все магия сцены.
– И все?
– Если вкратце, – улыбнулась Сьомирина. – Технические подробности тебе будут неинтересны, а я их, если честно, и не знаю. Почти никто в мире уже не знает. Разве что в Рьёмьне, но он закрыт.
– Магия с техническими подробностями – ну и сочетание, – фыркнул молодой человек. – Как чудище из-под кровати с карьерными планами.
– А что тебе не нравится?
– Магия должна быть какой-то волшебной, что ли, чтобы фьють – и готово. – Йозефик взмахнул рукой.
Сьомирина задумчиво посмотрела на молодого человека и даже на некоторое время перестала жевать и потеряла бдительность. Этим тут же воспользовался Йойк и, воровато озираясь, утащил под стол горсть крошек. Как жалок он был в своих глазах в этот момент!
– Как бы тебе объяснить, чтобы не обидеть, – начала она. – Вот представь, как бы восприняли люди твой автомобиль или револьвер веков пять-шесть назад?
– Сожгли бы меня?
– А за что?
– От зависти.
– Ну, еще подумай.
– За колдовство?
– Именно. А ведь колдовства-то и нет в машинах вовсе… Хотя нет, твой драндулет – неудачный пример, в нем ведь соли как в море. Но в обычных машинах колдовства нет.
– Какой еще соли?
– Это потом, – отмахнулась Сьомирина. – Так вот, нет в обычных машинах колдовства, а лишь технология, которая кажется чудом неискушенным. То же и с песками театров – сложнейший механизм, состоящий из мириад нитей, пронизывающих наш мир и не только… Там еще и пара демонических созданий прилагается, скованных золотыми цепями в безликом ужасе внешнего космоса… И немного тех же солей и… Ну ты понял.
Сьомирина заметила, что Йойк нагло воспользовался ее отлучкой в мир грез, и принялась наверстывать упущенное. Она лопала пирог, пила чай и с издевкой смотрела на строящего печальные глазки грызуна. Йозефик понял, что больше из нее ни слова не вытянуть.
– Ну их. Не знаю, как ты, но я объелся и хочу спать. Так что давай сосредоточимся на скучных бытовых делах. Тебе нужна одежда, а то на меня косо смотрят. И помыться тебе стоит.
Сьомирина, не переставая жевать, показала Йозефику кулак и сдвинула брови. Потом заулыбалась и ткнула пальцем в сторону двери с улыбкой, полной детской радости и остатков пирога. Наконец она прикончила пирог и допила чай. Затем вскочила из-за стола, оправила на себе мешок из-под картошки и затараторила про отличный магазин готового платья буквально в квартале отсюда.
– Гуйом его очень советовал. Именно там ему шьют меню! – добавила она, в общем-то, не возражающему Йозефику последний аргумент.
– Хочешь сменить картошку на ветчину?
– Ах, как смешно. Идем, пока не стемнело.
На пороге таверны Йозефик остановился. Выходить на мокрую холодную улицу совершенно не хотелось.
– Может, ты без меня справишься?
Сьомирина с кислой миной переминалась на склизких ступенях крыльца и критически рассматривала полноводные лужи, которые преграждали путь к магазину одежды.
– Нет в тебе компанейского духа, вир Тонхлейн, – шмыгнула она носом. – Пес с тобой, и сама справлюсь. Скажу, чтобы счет прислали к Гуйому.
Она решительно зашлепала по лужам.
– Если к моему возвращению ты не договоришься о комнате с теплой постелью и камином… И если к моему возвращению не будет набрана горячая ванна, я…
– Ты простудишься, – сказал Йозефик с наглой улыбкой и демонстративно закрыл дверь таверны.
Он замер, держа ручку двери и думая о чем-то приятном. Когда у него прямо за спиной раздался голос Гуйома, он тряхнул головой и обернулся с потерянным видом.
– Ночевать собрались? Э?
– Э… Да.
– Это правильно. Дождь всю ночь лить будет. Всякое на дороге случиться может в такую погодку. Э? Так я готовлю комнату? С большой кроватью? Э? Э?
– Что это за инсинуации? Нужно две большие кровати! – слишком быстро огрызнулся Йозефик, и его уши предательски заалели.
Глаза кельнера лукаво заблестели. Он молча ушел, тихо мурлыкая себе под нос какую-то похабную песенку. Поднявшись по лестнице, он обернулся и с хитрой улыбкой еще раз издал свое характерное «Э?». Йозефик вернулся к столу. Он лениво потягивал чай и жевал пирог. Иногда ему казалось, что со второго этажа он слышит чье-то сдавленное хихиканье.
В одиночестве сидеть было очень скучно. Все познается в сравнении, поэтому Йойк теперь на полноценного собеседника не тянул. Молодой человек рассеянно погладил грызуна. Тот все еще издавал глазами звук включенных поворотников.
– Готова комната! – с другого конца зала крикнул Гуйом. – Ванна на газолиновом ходу. Не забудь заглушить, прежде чем лезть. Э? А то уваришься. Э?
Некоторое время кельнер наслаждался своей удачной шуткой и, похоже, повторял ее про себя, чтобы обязательно при случае вновь ею воспользоваться. Но в следующий раз он будет умнее и обеспечит себя более благодарной публикой, чем какой-то кислый адвокат и плаксивый грызун.
