Сьомирина уселась на сиденье, скрестив ноги и повернувшись к Йозефику. Подобострастно заглядывая в синие, таинственно поблескивающие глаза, ей на колени медленно взобрался Йойк, свернулся в клубок и замер, боясь лишним движением разрушить карточный домик ее благосклонности. После того как Сьомирина пару раз погладила белку вдоль полосы жесткой бурой шерсти, тот почувствовал себя хозяином положения и растекся в мохнатый кисель.
– Так вот. Жили были Герцогства. Жили не тужили. И все в них знали про вещи, о которых ты меня расспрашиваешь. Не все, конечно, в них разбирались, но все были в курсе. Что там говорить, если соли в лавках продавались. Любой желающий мог купить. Представляешь?
Йозефик высвободил руку, на которую пролилась часть Йойка, и почесал затылок.
– Сьомирина, мне это ни о чем не говорит.
Она посмотрела на Йозефика, пытаясь понять, не издевается ли он над ней. В итоге решила, что он действительно либо туп как пробка, либо еще тупее.
– Соли высвожкой получают из живых организмов. От плесени до кита – все живое может служить сырьем для высвожки. В зависимости от сырья…
– Как это цинично звучит, – довольно улыбнулся вир Тонхлейн. – Мне нравится, как ты это произносишь.
– А мне нет, – отрезала Сьомирина. – Это дальше начинаются чудеса. Первый этап мне глубоко противен. Он зол.
– «Под любым путевым столбом лежат кости», – процитировал классика Йозефик и сказал, не получив особого одобрения со стороны девушки: – Ладно, продолжай.
Поздно. Сьомирина уже обиделась и отвернулась. У нее отлично получалось делать вид, что нет на свете ничего интереснее и увлекательнее, чем разглядывать рисунок на коже заднего сиденья. Через полчаса вир Тонхлейн не выдержал.
– Сьомирина, продолжай, – дрожащим, жалостливым голосочком сказал Йозефик. – Ну, пожалуйста.
– Твои намеки меня очень задели, вир Тонхлейн.
– Можешь съесть мой бутерброд, – с надеждой предложил Йозефик.
– Откуда у тебя бутерброд взялся? Если ты имеешь в виду корзину, которую дал милый Гуйом, то напомню, что дал он ее мне. Лично мне.
– Никто, кроме тебя, столько и не слопает… Ой, я не хотел этого говорить!
– Я не лопаю. Я ем.
– О, прекрасная госпожа Похлада, конечно же, вы едите, и самым очаровательным образом, каким только можно!
– То-то же. Обратно к нашим солям, – хлопнула руками Сьомирина, посчитавшая, что воспитательная работа прошла успешно.
– Весь внимание!
– Больше не перебивай, не плескай ехидством и даже не делай такое лицо, как сейчас. Ну?
Йозефик сделал невероятное душевное усилие.
– Молодец. Когда остановимся, получишь бутерброд. А пока немного пищи для ума, а то он у тебя совсем исхудавший.
Сьомирина пристально вглядывалась в лицо Йозефика, пытаясь уловить хотя бы намек на непокорство. Он только вопросительно посмотрел на нее в ответ и снова уставился на дорогу. Она кивнула своим собственным мыслям, и настроение ее заметно улучшилось.
«Тоже мне дрессировщица нашлась. Видали мы таких, – коварно потирая руки в черепной коробке, подумал Йозефик. – Сделал безразличную физиономию, и вот – на ровном месте заработал бутерброд».
– Итак. Начнем сначала. Высвожка солей производится из живых организмов. Практически из всей живой природы можно высвожить какую-никакую соль, которая будет при своем правильном применении давать какой-никакой эффект. Естественно, высвожка приводит к смерти. Поэтому мне это дело и не нравится. То есть меня очаровывают те замечательнейшие вещи, которые можно вытворять с помощью солей. Горизонты просто необозримые. Но все это построено на страданиях живых существ, пусть даже плесени, поэтому совесть меня грызет безостановочно. Даже за то, что мне интересна эта область знания.
Сьомирина действительно выглядела сейчас так, будто ей очень неуютно. Даже глаза потупила. Йойк почувствовал слабину и нагло распушил хвост. Девушка, однако, вспомнила наконец о чудесах, к которым и подводила свой рассказ. Одна только мысль о красоте глубинных тайн бытия смыла с ее щек стыдливый румянец и разбросала по зрачкам бисеринки огоньков. Белка была заброшена на заднее сиденье. Вспыхнувший было беличий бунт захлебнулся, как только в застланном кровавым туманом поле зрения проступил изящный строгий кулачок, под которым тускло поблескивал серебряный браслет с лунными камнями.
– Долгое время считалось, что из представителей одного вида высваживается одна и та же соль и разнится только ее количество. Но это не так! Ты представляешь, какой фурор в свое время произвела посмертная публикация трудов Паллако Затворника? В дольменах вокруг его замка были обнаружены сотни или даже тысячи солей, высвоженных из одних лишь овец! Это был фурор… А, про фурор я уже говорила… Естественно, это ставило под удар соляных дел мастеров, и они за добрыми словами в адрес автора в чулан не полезли. В общем, его труды были вознесены на пьедестал и облиты грязью одновременно.
– Сразу предупреждаю, что это не попытка тебя перебить или состроить неподобающую рожу, – сказал Йозефик уже начавшей активно жестикулировать Сьомирине. – Один вопрос: зачем все-таки нужны соли?
– Все просто: считай их специями для вещей. Мечи, лопаты, машины – всё с добавлением солей обретает определенные качества того несчастного зверька, из которого они были получены. Инструкции к высшим солям чуть не целые тома занимают, а вот низшие так просты в применении, что их можно в лавках продавать с инструкцией на этикетке. Про это я тоже говорила.
Йозефик согласно кивнул. Надо было продемонстрировать, что он внимательный слушатель, хотя по большей части сейчас его внимание было поглощено начавшим пробиваться из-за туч солнцем. До полудня было еще далеко, и раскаленный белый диск выглядывал из-за верхушек деревьев. Как назло, дорога пошла на подъем, и глупое светило светило прямо в глаза. Дорога представлялась россыпью сияющих бриллиантов на местах свежих луж и полем матового желтого света, излучаемого асфальтом. Сьомирина заметила, что вир Тонхлейн сощурился, как сова с фингалами, и, цокнув языком, щелкнула одним из тумблеров рядом с рулем. На лобовое стекло откуда-то сверху выскользнул козырек из темного стекла, которое существенно остужало солнечные потоки, льющиеся в глаза.
– Деревня, – улыбнулась Сьомирина.
Молодой человек, явно задетый за живое, посмотрел на нее очень выразительно. Хоть он не знал, что выражает, но выражал это очень усердно.
– Итак, что бы тебе для примера рассказать? Допустим, землекоп захотел, чтобы его лопата лучше копала. Он идет в лавку и покупает соль из крота и по инструкции вживает ее в свою ненаглядную лопату. И лопата копает лучше. Не смотри на меня как на дурочку. Это же пример. Для наглядности он такой примитивный и неудачный… И вообще не жизненный… И да, даже не жизнеспособный. Но острее лопату с помощью солей можно сделать. И гибче, и прочнее.
