– Что? – протянул Йозефик, которого внезапно очаровал этот булыжник. Было бы неплохо притащить его в Хлейнглогт на память.
– Бежим!
Она схватила его за рукав и потащила к машине. Оскальзываясь на скрытых мхом гнилых стволах и тяжело вдыхая желейный жаркий воздух, они бежали к машине. Йойк тоскливо моргал им вслед. Он переводил взгляд с древней жижи на более современных друзей, и все его нутро страдало от противной необходимости сделать выбор. Наконец он сердито отвернулся от как раз повалившейся на Йозефика Сьомирины и распластался по жиже. Мощными гребками уменьшенных копий горилльих лап он окапывался в черной дряни. Когда даже кисточки ушей скрылись под колыхающейся массой, белка подхватила всю эту груду ценной грязи и припустила к машине.
– Мразь лохматая! – захлопнула дверь Сьомирина у грызуна перед носом. – Брось эту дрянь! Почему мы стоим? Гони!
Йозефик послушался и выполнил на плеши роскошный разворот с пробуксовкой. Верхний слой мха и прелых иголок скрывал точно такую же черную жижу, как и на камне. В зеркале заднего вида поднялась черная круговерть, пожирающая куски просвета между недружелюбными елями. На капот шмякнулся измазанный в своей радости Йойк, от чего его хозяин противно взвизгнул. Машина выскочила на дорогу и понеслась.
– Это плохая часть леса. Это плохая часть леса. Это плохая часть леса.
– Прекрати! – скомандовала девушка. – Найдем ручеек или еще какую-нибудь водичку, помоемся, и все будет хорошо. Бутербродик скушаешь, да?
Целый час Йозефик остановиться отказывался, несмотря на зомбирующее воркование Сьомирины. При этом они проехали два ручья и три маленьких озера.
– Маленькие, неизвестные, значит, мало ли что там быть может. Все что угодно! – логично объяснил Йозефик.
Дорога выскочила на берег широкого озера. Наконец-то вершины деревьев отскочили на достаточное расстояние, чтобы небо обнажилось. Над лесом высились подпираемые по сторонам облаками величественные Шанолы. Волны мерно накатывались на рыжий песчаный берег, сдвигая туда-сюда тусклую полоску крошеной слюды.
Прежде чем остановиться, молодой человек обогнул озеро по берегу, так, чтобы мрачный черный зев леса, из которого сухим желтым языком выкатывалась дорога, остался отделен наиболее возможным количеством воды. Только там он скатил машину на прибрежный песок и заглушил двигатель.
Чумазый Йойк суетливо соскребал с капота жалкие остатки своей ненаглядной грязи. Он издавал тоскливые протяжные писки и мелко дрожал. Так должны выглядеть прогоревшие биржевые брокеры, перед тем как выброситься из окна, но не гордая мохнатая тварь с кисточками на ушах.
Йозефик скинул ботинки, стянул, косясь на Сьомирину, носки и закатал штаны. Гадливо морщась, он схватил грызуна за измазанный черной жижей хвост и потащил его к воде. Он ожидал, что когти зверя оставят на капоте глубокие царапины и чудесный автомобиль потеряет весь свой товарный вид, но все обошлось. Йойк пытался прижать свою ненаглядную жижу в прощальном объятии и не прикладывал никаких усилий, чтобы остаться к ней поближе. Вир Тонхлейну даже в голову не пришло, что его питомец продолжает рвать свою грязную душонку пополам между друзьями и нечестивым зовом природы.
Во время купания бывшего беличьего вожака Йозефик понял, что закатанные штаны были крайне милой пародией на предосторожность. Йойк уже несколько раз протащил его по береговой линии и как раз пытался увести на глубину. Черная жижа, вопреки ожиданиям, легко отстала от беличьей шкуры и медленно клубящимися хлопьями опустилась на дно. Ее тонкие потоки медленно прощупывали путь к сердцу озера.
Сьомирина хотела обсудить с вир Тонхлейном пережитый страх. Сейчас от него остался один лишь детский азарт и приятное взбудораженное состояние. В детстве она любила залезать на темные чердаки приюта. Не из любопытства, а только лишь для того, чтобы оттуда с визгом убежать и набраться вдохновения для страшных врак. Страшные враки очень ценились в кругах, в которых она вращалась.
Наконец Йозефик перехватил Йойка за шкуру поудобнее и начал его буквально стирать, как портки. Белка яростно рычала и кусала воду. Ее хвост хлестал Йозефика по лицу, но он не ослаблял хватки. Наконец он посчитал себя удовлетворенным гигиеничностью питомца и отбросил его в сторону, как грязную ветошь.
– Паразит-то, а? Сьомирина, ты не знаешь, что это за дрянь?
– Солонина. – Она уже под шумок принялась за провиант.
– Я про эту черную гадость. Что это такое? Видела, во что поляна та превратилась? Жуть.
– Думаю, это жидкая черная жуть, – тоном знатока заявила она. – Перегнившие под страшным давлением страхи поколений. Нефть ужасов. Откуда мне знать? И не давай мне заговаривать тебе зубы, а то я одна все слопаю.
Йозефик заглянул в корзину с продуктами. Гуйом не знал ни жалости, ни жадности. В принципе двум людям с вменяемым аппетитом этого хватило бы на неделю. Со Сьомириной они были обеспечены как минимум до вечера. Он подхватил бутерброд с толстым куском мяса и агрессивно торчащими перышками лука. На чистом воздухе и после таких переживаний есть было приятно до дрожи. Йозефик вскоре объелся, как питон, и томно развалился на травке. Солнце мягко просачивалось сквозь веки. Очень плавно он провалился в сон.
Проснулся он от громкого плеска воды. Перво-наперво он подумал, что все пропало. Бурнский лес подсунул ему приманку в виде милого озера, а он как глупец на нее клюнул. И теперь их съедят. Аж до костей, прямо вот до последнего кусочка души и рассудка их сожрут!
– Эй, Йозефик! Посмотри на свою машинку. Так ведь лучше, правда? – разорвал его темные ожидания веселый голос Сьомирины. – Немного водички, и вот. Оказывается, что этот «Клоперблох-Ажимо» вполне себе красавец!
– Кто?
Сьомирина босиком прочавкала по залитой водой траве к Йозефику.
– Ну, сударь, сударь ли вы? – улыбаясь, спросила она.
– Вполне. Так написано на соответствующей двери туалета, – сказал Йозефик, принимая героическую позу. – Кто вам сказал, что это определяется познаниями в таких слесарных областях? Я из герцогского рода, и мне не обязательно знать имя каждой лошади, на которой я еду.
Взгляд девушки на мгновение стал странным. Промелькнуло что-то вроде обиды на жизнь и на себя. Но улыбка не изменилась.
– И ты правда не знаешь, что ездишь на «Клоперблох-Ажимо»? И тебе правда на это наплевать? И ты вовсе не мечтал такую машину иметь? И она правда твоя?
Йозефик пожал плечами.
– Машина как машина. У меня и замок есть. Может, это и предел чьих-то мечтаний, но как по мне, так это мишура. – Он задумался. – Наверное, я так считаю, потому что эти вещи не кажутся по-настоящему моими. Я и пальцем не пошевелил, чтобы это все заработать. Значит, моего тут только чемодан и его содержимое.
– И ты готов просто так взять и столкнуть эту машину в озеро? – лукаво спросила она.
– Вполне. А потом мы долгими днями и ночами с тобой вместе, грязные и ободранные, со сбитыми в кровь ногами, будем выбираться из этого гостеприимного леса, который только что нас так милостиво напугал до визга. Ты согласна?
