Дзэн не делает разницы между духовным и телесным — оттого и Догэн беззастенчиво смешивал «высокое» с «низким». В более позднее время в дзэнском туалете стали даже устраивать настоящий сад из крошечных камней — сидишь себе и любуешься, ни на какие глупости не отвлекаясь.
Это трепетное отношение к отхожему месту докатилось и до нынешнего дня. Последуем вслед за Танидзаки Дзюнъитиро, одним из самых «японских» писателей XX века: «Комнаты для чайной церемонии тоже имеют свои хорошие стороны, но японские уборные поистине устроены так, чтобы в них можно было отдыхать душой. Они непременно находятся в отдалении от главной части дома, соединяясь с ней только коридором, где-нибудь в тени древонасаждений, среди ароматов листвы и мха… Для достижения удовольствия нет более подходящего места, чем японская уборная: здесь человек, окруженный тихими стенами с благородно простыми деревянными панелями, может любоваться через окно голубым небом и зеленой листвой… Поистине уборная хороша и для того, чтобы слушать в ней стрекотанье насекомых и голоса птиц, и вместе с тем самое подходящее место для того, чтобы любоваться луной… И если уж говорить о недостатках японской уборной, то можно лишь указать на удаленность ее от главной части дома, делающую неудобным сообщение с нею среди ночи и создающую возможность простудных заболеваний в зимнее время… Но я считаю, что приятнее, когда в подобных местах стоит температура не выше температуры внешнего воздуха. Как неприятны европейские уборные в отелях с их паровым отоплением и постоянно нагретым воздухом» (перевод М.П. Григорьева).
Мир древних японцев был буквально переполнен богами. Жили они и в горах, и в реках, и в море… Был свой «домовой» и у отхожего места, которому на каждый праздник Нового года совершались приношения японской лапшой или специально вырезанными для этого случая бумажными фигурками мужчины и женщины, что было призвано охранить человека от злых сил — ведь он действительно совершенно беззащитен в момент отправления естественных надобностей.
Еще одна «обязанность», возлагаемая на божество, — забота о плодородии в самом широком смысле этого слова. Это и урожай, и деторождение. Беременной женщине предписывалось дочиста мыть туалеты — тогда ее будущий ребенок будет здоров и красив (в японском языке прилагательное кирэй означает одновременно и «чистый» и «красивый»). Первый церемониальный вынос новорожденного за пределы дома имел своими пунктами назначения колодец и туалет — так протаптывалась дорожка туда, куда ему придется ходить пешком всю жизнь по нескольку раз на дню.
Связь между туалетом и плодородием, безусловно, не случайна. В условиях отсутствия полноформатного животноводства (о причинах — читаем в разделе про рис) фекалии были важнейшим источником повышения плодородия почвы. А земля в традиционном обществе, как известно, рассматривалась как эквивалент женского лона. Поэтому традиционно в Японии (как и в Китае) гостя всячески благодарили, если он (конечно же, из исключительно дружеского расположения к хозяевам) соизволил посетить отхожее место, внеся, тем самым, свой вклад в повышение производительного труда земли.
В связи с этим становится понятно, почему «общественные» туалеты появляются в Японии достаточно рано. Во всяком случае, раньше, чем в Европе. Один из христианских миссионеров с большим удивлением писал в середине XVI века: «Тогда как европейцы стараются по возможности размещать уборные позади своих домов, уборные японцев расположены перед домом и доступны каждому». И власти тоже трогательно наставляли землепашцев: «Крестьяне должны заранее заготовлять удобрения. В особенности это касается золы и экскрементов. В связи с чем уборные надлежит строить большие и крытые, чтобы ямы не заливало дождевой водой».
Доиндустриальное общество держится на сельском хозяйстве, а ему без удобрений никак нельзя. Так что если случайный прохожий твою уборную посетит, от этого хозяину только радостно делается. А поэтому надо ее поближе к уличной части выставить. Прохожие ведь в те времена (да, впрочем, и сейчас тоже) были не слишком стеснительны, вполне могли и обочиной обойтись. И тогда ценнейшая органика в песок уйдет. Особенной простотой нравов отличались грубоватые и малоотесанные жители Эдо, на которых обитатели древнего Киото взирали несколько свысока. В самом-то Киото на каждом перекрестке бочки для этого дела стояли. И знаменитые киотские красавицы пользоваться ими у всех на виду совершенно не стеснялись. Однако мало-помалу и в Эдо пришли к выводу, что сбор отходов деятельности человеческого организма в одном месте — дело намного более практичное. И гигиеничнее так получается, и урожайнее.
Дотошные японцы строго следили за тем, чтобы доход от сбора нечистот распределялся «по справедливости». Если уборная была выставлена в доме, где проживал сам его владелец, то все содержимое ее принадлежало, как правило, одному ему, даже если он пускал к себе жильцов. Если же дом был сдан целиком, то жидкие нечистоты принадлежали арендатору, а твердые — домовладельцу. Причем доход домовладельца от торговли фекалиями превышал арендную плату в полтора-два раза! Фекалиями торговали на рынке, меняли на рис. В первой половине XIX века за право выгребать в течение года фекалии одного взрослого человека давали 36 килограммов риса. Эти данные относятся к Киото, в котором тогда проживало, между прочим, 350 тысяч человек.
Конный золотарь и его пешие клиенты.
Стоит ли удивляться, что при таком отношении к нечистотам японские города были обеспечены общественными туалетами достаточно хорошо? На этот счет имеется статистика 1889 года: в Осака их насчитывалось около полутора тысяч.
Повышенное (с нашей, конечно, точки зрения) внимание, уделяемое традиционной японской культурой туалету и всему с ним связанному, наследуется и современным обществом, которое считает своим долгом самым тщательным образом заботиться об отхожих местах и думать об их совершенствовании. А это совершенствование происходит безостановочно — на протяжении более двух десятков лет, когда я лично имел возможность наблюдать эволюцию туалетного дела, оно постоянно прогрессировало. Одно лишь остается неизменным: никогда и нигде за посещение туалета в Японии не брали денег. Считается, что отправление этих физиологических потребностей так естественно, что брать за него деньги — настолько же странно, как и за пользование воздухом.
На моей памяти туалеты в личных домах японцев всегда были опрятны и чисты. Что же касается общественных, то двадцать лет назад еще вполне можно было встретить нечто привокзальное, входить куда можно было лишь затаив дух.
Ныне же картина изменилась кардинально. Чисто стало почти что повсюду. Даже в поездах, где, в отличие от наших, пользоваться туалетом можно даже на остановках, поскольку уже с 1964 года экскременты не проваливаются на полотно, а аккуратно собираются в специальную емкость где-то там, внизу — что лично у меня создает ощущение путешествия на самолете.
Тем не менее, туалет считается японской культурой по определению местом грязным. И в самом частном доме (квартире) перед тем, как переступить его порог, вы обязательно меняете одни тапочки на другие, хотя теперь это переобувание потеряло всякий гигиенический смысл. Если вы находитесь в истинно японском ресторане, где едят, сидя на покрытом циновками полу, — то же самое. Осознание нечистоты этого места до сих пор никак не позволяет японцам (и это при настоящей страсти к экономии пространства) строить квартиры с совмещенным санузлом.
