Бамбук — растение священное. В Японии есть синтоистские святилища, в которых почитается именно бамбук. А согласно усвоенной в Японии древней китайской легенде, в седьмой день седьмой луны происходит встреча Волопаса и Ткачихи (звезды Вега и Альтаир), которые весь остальной год разлучены Небесной Рекой — Млечным Путем. Во время этого праздника полагается писать свои молитвы божествам на узких полосках бумаги и привязывать их к веткам бамбука. И предприимчивые торговцы не упускают случая, чтобы заработать в этот день на бамбуке.
Павел Тарасов. Цветочная пыльца.
Павел Тарасов — географ и работает, как положено, в Московском университете. Я хочу сказать, что он не гуманитарий. То есть он имеет дело не только со словами, но и с цифрами. На этом свете не так много людей, которые умеют обращаться и с тем, и с другим. Мне показалось, что если «разбавить» (то есть на самом деле «купажировать») мой водянистый текст чем-то более солидным (то есть, исходя из этимологии, более «твердым»), то это может прибавить ему некоторую важность. А что еще нужно автору?
При всем уважении к символической роли растений в культуре следует рассказать и о том, что цветы древних японских растений (вернее, их пыльца) имеют значение и для более строгой науки, которая имеет дело не столько с эмоциями, сколько с цифрами, размерами и абсолютной хронологической шкалой. Эти данные смогут рассказать нам о том, в каких природных условиях жили японцы, чем питались, что сеяли.
Выше уже было довольно обтекаемо сказано, что данные палеоботаники позволяют проследить, как распространялась сосна на архипелаге. Если быть более точным, речь вдето палинологии (от греческого слова «paline» — пыльца, тонкая пыль) — науке о цветочной пыльце.
Пыльцевыми зернами называются мужские половые клетки семенных растений, начинающие развитие из микроспоры и завершающие его после опыления, т. е. перенесения ветром либо насекомыми в пыльцевую камеру семяпочки или на рыльце цветочного пестика. Форма, размеры и строение пыльцевых зерен весьма разнообразны, но схожи у растений одного вида, а у представителей различных видов, как правило, тем более сходны, чем ближе их родство.
Изучение пыльцы лежит в основе пыльцевого анализа — одного из главных методов реконструкции истории развития растительности и климата нашей планеты. Пыльцевой анализ был представлен научной общественности еще в начале девятнадцатого века и получил мировую известность благодаря работам шведских исследователей Л. фон Поста и Г. Эрдтмана. Новшество сразу же было по достоинству оценено и в России, где у истоков палинологии стояли В.Н. Сукачев и В.С. Доктуровский.
Достоинство пыльцевого анализа состоит в том, что он применим везде, где есть растительность и даже там, где ее нет, но куда ветер и вода могут занести пыльцу. Растения производят огромное количество пыльцы: в пору массового цветения поверхность воды небольших прудов и озер бывает сплошь покрыта желтоватым налетом. Пылинки имеют очень прочную оболочку, благодаря которой они хорошо сохраняются в воде, почве, донных осадках озер, рек и морей. Наиболее благоприятные условия для сохранения пыльцы существуют в озерах и болотах, где год за годом, слой за слоем она отлагается и консервируется. Если пробурить этот «слоеный пирог», извлечь пыльцу из вмещающих осадков, а затем просмотреть ее под микроскопом, то представляется уникальная возможность расшифровать летопись, составленную для нас природой, проследить, как изменялась окружающая водоем растительность на протяжении многих веков и тысячелетий.
Подобно тому, как опытный охотник по следам у водопоя точно определяет не только видовой состав, но и количество приходящих животных, специалист-палинолог может реконструировать состав растительности, оценить вклад различных факторов в ее формирование.
Ведущую роль в распределении растительности планеты играет климат. Холодные и сухие условия полярных широт определяют существование там арктических пустынь и тундр, а обилие тепла и влаги у экватора — буйство вечнозеленых тропических лесов. Итак, наличие связей «растительность-пыльца» и «климат-растительность» позволяет использовать результаты пыльцевого анализа для реконструкции климата прошлого.
Однако не только климат меняет природу. С появлением древних цивилизаций человек начал активно влиять на окружающий ландшафт, приспосабливая его для своих нужд. На протяжении нескольких последних тысячелетий в разных районах планеты вырубались и сжигались леса, осваивались земли под пашню, многотысячные стада скота вытаптывали пастбища, исчезали многие дикие растения, появлялись другие — культурные. Все или почта все эта изменения также зафиксированы в палинологической летописи.
Все меняется в этом мире. Сейчас трудно себе представить, что 18–22 тысячи лет назад Японские острова представляли собой единый массив суши и были частью Евразии, а Японское море превращалось в бессточное озеро. Именно в те времена, когда север Европы и Америки покрывали огромные ледниковые шапки, а уровень Мирового океана был ниже нынешнего на 150 м., по сухопутным мостам через Сахалин и Корейский перешеек люди в Японию добирались не на лодках, а приходили пешком. Данные пыльцевого анализа указывают на то, что в эпоху великого оледенения тундра и лесотундра существовали на севере Хоккайдо, а большую часть Хонсю покрывали хвойные таежные леса. Смешанные хвойно-широколиственные леса тяготели к узкой прибрежной полосе к югу от 38° северной широты. Характерные для большой части нынешней Японии теплолюбивые вечнозеленые деревья и кустарники смогли укрыться и пережить неблагоприятный период длиной в несколько тысяч лет лишь на крайнем юге и юго-востоке страны. В эпоху максимума оледенения летние температуры в центре Японии были ниже современных на 7–8° C, зимние — на 12–13° C, а годовая сумма атмосферных осадков при этом была меньше нынешней на 1000–1200 мм. Но на материке климат был еще более суровым.
С тех пор прошло много времени. Климат на планете потеплел, растаяли ледниковые шапки в северном полушарии, резко повысился уровень океана, воды которого отделили Японию от Евразии, а единый некогда массив суши превратился в острова. Растительность чутко реагировала на эти изменения. Многие северные виды исчезли с архипелага, южные же наоборот стали интенсивно осваивать новое жизненное пространство. Пыльцевой анализ отложений в разных частях Японии позволяет рассчитать скорости миграции некоторых видов деревьев. Особенно впечатляющим выглядит продвижение дуба. Попав на юг Хоккайдо около 11 тысяч лет назад, он затем смещался к северу со средней скоростью 290 метров в год.
Естественные ареалы большинства растений определились в их современных границах уже в среднем голоцене (около 7–4 тысяч лет назад). Однако нет правил без исключений. Так, самое распространенное древесное растение японских островов — криптомерия японская (Cryptomeria japonica) — еще 10 тысяч лет назад произрастала лишь в узкой трехсоткилометровой зоне в центральной части острова Хонсю в интервале высот от 0 до 900 м. Ее победоносное распространение на Японских островах началось лишь около 4 тысяч лет назад. В это время средняя скорость смещения границы ареала криптомерии к северу достигала 120 м. в год. Верхняя же граница ареала поднялась до отметок 1700 м. Наиболее благоприятным для данного вида оказалось некоторое снижение летних температур и связанное с этим увеличение влажности.
