Один из мирян затаил подозрение, и, желая узнать истину, незаметно прокрался вслед за учеником. Отрок же пришел в храм и рассказал учителю все как есть. Выслушав его, монах удивился и возликовал — ведь само Небо защитило его. Потом монах съел рыбу. Тогда увидевший это мирянин распростерся на земле и сказал монаху: «Даже рыба превратилась в „Сутру лотоса“ — ведь она предназначалась святому. Я глуп и зол, не знаю закона кармы, доставляю людям беспокойства и страдания. Прошу тебя: отпусти мне грехи. Теперь я буду почитать тебя за своего учителя, стану преклоняться перед тобой и совершать приношения». После случившегося он стал главным дарителем храма и совершал монаху приношения.
Верно говорю — закон Будды спасает тело. Что до еды, то даже яд он превращает в сладкую росу, даже поедание рыбы грехом не становится. Рыба превращается в сутру, Небо откликается, Путь приходит в порядок. Случаются и такие вот чудеса.
Про то, как настоятель храма Идзумо убил отца, хотя и знал, что он превратился в сома
[25].
Давным-давно, через много лет после того, как был построен верхний храм Идзумо, что к северу от дворца государя, главная молельня храма покосилась, но только никто и не думал поправить ее. Настоятель храма проживал неподалеку. Звали его Дзёкаку. Он был сыном прежнего настоятеля. Поколение за поколением здесь сменялись настоятели, которые женились и заводили детей. Мало-помалу храм разрушался и пришел в ветхость. Когда великий учитель Дэнгё находился в Китае и выбирал место, чтобы основать школу Тэндай, ему послали картину с изображением этого места. Он спросил: «Какое из трех мест предпочтительнее — гора Такао, гора Хиэй или же этот храм?» Ему ответили: «Место храма Идзумо — превосходное. Но монахи там, похоже, круты нравом». И потому Дэнгё отказался от своего намерения. Место это было очень почитаемым. Но как-то так получилось, что оно пришло в запустение.
И вот привиделось Дзёкаку во сне, как пришел его отец, прежний настоятель. Был он очень стар, опирался на посох. И сказал отец: «Послезавтра в час овцы подует страшный ветер, храм разрушится. А я сам переродился в теле сома трех локтей длиной и обитаю под черепицей этого храма. Не пошевелиться, воды мало. Место узкое, темное. Пришлось мне хлебнуть горя и страданий. Как храм станет разваливаться и рухнет, я выползу на двор. Мальчишки захотят меня убить. Тогда я подползу к тебе. Не дай мальчишкам бить меня, а выпусти в реку Камо. Там мне будет привольно. Стану плавать в большой воде и наслаждаться». Проснулся Дзёкаку и рассказал людям про сон. Но никто ничего не понял. Тут и солнце зашло.
Настал означенный день и в конце часа быка небо внезапно заволокло тучами, поднялся ветер. Да такой, что деревья ломало, дома рушило. Люди в страхе дома латают, да только ветер все сильнее и сильнее. Все дома в деревне разрушило. В поле и в горах бамбук и другие деревья поломало. А храм и вправду в час овцы под ветром рухнул. Столбы сломались, крышу сорвало. На досках под крышей скопилась за много лет дождевая вода, в ней плавало немало больших рыб. Люди стали рыбу по бадейкам раскладывать. Тут на двор и сом выполз. Как и обещал, подполз к Дзёкаку. Да только Дзёкаку, увидев огромную рыбину, обо всем от радости позабыл и мотыгой его по голове оглоушил. Потом позвал старшего сына, чтобы сома забрал. Но мальчишке было не поднять огромную рыбину. Тогда Дзёкаку разрубил ее серпом вдоль жабер. Сын куски завернул и отнес домой. Затем Дзёкаку разделался и с остальными рыбами. Сложил их в бадью, отдал женщинам и вернулся к себе в обитель. Жена огорченно сказала ему: «Не иначе это и есть тот сом, которого ты видел во сне. Зачем ты его сгубил?» — «Не я, так другие. Покойный отец только обрадуется, что потомки, а не сторонние люди, его кушают». Рыбину разделали, сварили и стали есть. «Какой-то странный вкус. Отчего бы? Вкуснее, чем другие сомы. Оттого ли, что это мясо покойного настоятеля? Подлей-ка супчика!» Дзёкаку уплетал рыбу за обе щеки. Но тут большая кость встала у него в горле — никак не достать. Дзёкаку мучился-мучился, да и помер. А жена перепугалась так, что никогда уж сома не ела.
Гэндзи-обезьяна
[26].
Случилось это давно. Тогда в провинции Исэ на побережье Акоги жил торговец сельдью. Его настоящее имя было Эбина Рокуродзаэмон, и был он самураем из Канто. Его жена умерла, а единственную дочь он выдал за человека по прозвищу Гэндзи-обезьяна, который служил у него в то время. После этого он передал ведение дел зятю, а сам ушел в столицу, сбрил волосы, стал называться Эбина-буддой и сделался известным отшельником. Его принимали даже в домах князей и аристократов. Однажды его зять, Гэндзи-обезьяна, торговец сельдью, приехал в столицу. Он стал торговать на улицах Киото, покрикивая: «Эй, подходи, покупай сельдь-иваси! Беги, не жалей ноги, лучшая сельдь-иваси у Гэндзи-обезьяны из Исэ с побережья Акоги!» Услышав это, люди восклицали: «Да, занятный торговец!» — и покупали его товар. Торговля у Гэндзи-обезьяны шла хорошо, и скоро он разбогател. Однажды Гэндзи-обезьяна шел по мосту Годзё, как всегда расхваливая свою сельдь. Вдруг ему навстречу попался легкий паланкин. Ветер с реки дул довольно сильный, порыв ветра приподнял бамбуковую штору, и в этот просвет Гэндзи на мгновение увидел красавицу, и тут же в нее влюбился. Время шло, но он не мог забыть ее, его душа томилась. На рассвете он шел на мост Годзё, и оставался там дотемна. Его больше не интересовала торговля. Как-то вечером, ложась спать, он вспомнил стихотворение:
Нет боле никого,
Кто б так страдал,
Как я, —
Считала я, а вот —
Здесь под водой еще…
Он сложил:
Я знаю: с тобою
Нам свидеться вновь суждено
Покуда мы живы.
Иначе зачем существует
Влюбленных связующий бог!
Гэндзи заболел, да так сильно, что было непонятно, останется ли он в живых. Об этом прослышал Эбина-будда. Он пришел к Гэндзи, увидел, в каком тот жалком состоянии и сказал сердечно:
— Обычно, когда человек болен, чередуются озноб и жар, болит все тело. Но по твоему лицу я вижу, что дело тут в другом: тебя мучает какая-то мысль. Это недуг, который ты должен победить сам.
Гэндзи-обезьяна подумал, что Эбина — человек изобретательный, и если ему все рассказать, он сможет подсказать какой-нибудь выход.
— Мы ведь с вами родственники. Стыдно в этом признаться, но я ведь могу умереть, так никому и не открывшись. Это меня погубит. Меня неожиданно сразила болезнь, которая зовется любовью. Как-то я шел, неся на плечах корзины с сельдью, по мосту Годзё и повстречал там паланкин. С того мгновенья, как я увидел красавицу в паланкине, мне редко удается забыться хоть на миг, — сказал Гэндзи-обезьяна, преодолевая стыд.
