В том же месяце было отдано соответствующее распоряжение чиновникам, и началось возведение государевой обители… Весной года младшего брата металла и курицы (660 г. до н. э.), в начальном месяце, в день новолуния государь во дворце Касихара вступил на престол. Тот год считают первым годом правления государей.
Принцесса Садзарэиси.
Рассказ «Принцесса Садзарэиси» относят к литературе «отоги-дзоси». «Отоги-дзоси» — это анонимные рассказы, созданные в период XIV–XVI веков. Первоначально они были известны в рукописях, с XVII века их стали издавать ксилографическим способом. В начале XVIII века издатель Сибукава Сэйуэмон выпустил двадцать три рассказа в серии, которую он назвал «Библиотекой для чтения» («Отоги бунко»). Отсюда, по вполне случайным и не вполне чисто литературным обстоятельствам, рассказы XIV–XVI столетий и получили название «отоги-дзоси», где «отоги» — это «чтение», а «дзоси» — «записи». То есть «отоги-дзоси» можно приблизительно перевести как «истории для рассказывания». Их сохранилось несколько сотен.
В рассказе «Принцесса Садзарэиси» приводится легенда, повествующая о появлении на свет поэтического текста, который впоследствии стал государственным гимном Японии. Стихотворение в рассказе — вполне в духе своего времени — приписывается будде (в данном случае речь идет о будде-целителе Якуси, санскр. Бхайшаяджягуру), который якобы явил его принцессе в правление Сэйму (трад. 131–190), т. е. в те времена, когда на островах Японского архипелага об учении Будды еще не слышали, т. к. буддизм получает распространение в Японии только в VI в.
Через двенадцать поколений после императора Дзимму правил император по имени Сэйму. Это было поистине блистательное царствование! У императора было тридцать восемь сыновей и дочерей. Самой младшей, тридцать восьмой, была девочка по имени Садзарэиси — Маленький камешек. Садзарэиси была чудесной девочкой, самой одаренной из детей, все ее любили. Шло время, и когда Садзарэиси исполнилось четырнадцать лет, она стала женой регента императора и переселилась в его дворец.
Муж Садзарэиси был замечательным человеком, но он рано умер, оставив по себе добрую память.
Принцесса Садзарэиси часто думала о причинах круговращений и изменений в этом мире и желала вступить на путь служения Будде. Она знала, что Чистая райская земля лежит во всех десяти направлениях, но верила, что нет прекрасней Восточного чистого лазоревого мира, отчего она упорно повторяла имя будды Якуси: «Славься, Якуси, лазоревый, сияющий будда!»
Однажды вечером принцесса всматривалась в гребень горы, из-за которой появился месяц, и думала, что именно там находится Чистая земля, где ей предстоит возродиться. И вот, когда Садзарэиси стояла совсем одна, с неба к ней сошел посланец в золотом венце и преподнес ей драгоценный сосуд.
— Я посланец будды Якуси, воитель Комбира
[1]. В этом сосуде — чудодейственное снадобье, напиток молодости и бессмертия. Отведай его, и время не будет больше властно над тобой, исчезнут тревоги, облик твой будет неизменен, жизнь твоя будет длиться вечно, молодость твоя никогда не окончится.
Сказав так, посланец пропал, будто растворился в воздухе. Принцесса взяла сосуд. «Как прекрасно! — подумала она. — Ведь это был отклик на мои непрестанные молитвы!» Она трижды поклонилась и отведала чудодейственного снадобья. Невозможно описать, каким сладостным был его вкус!
На лазоревом сосуде были начертаны белые иероглифы. Принцесса прочла это стихотворение:
В государевом мире
За тысячи поколений
Превратится в скалу
Ивао, покрытую мхом,
Камешек Садзарэиси.
Так там было написано. Должно быть, это стихотворение сочинил сам будда Якуси! С этого дня принцесса изменила имя и стала зваться Ивао — Большая скала. Время шло, принцесса ни в чем не знала печали, облик ее не менялся, она была по-прежнему свежей, как цветок. Так прошло восемьсот лет. Минули одиннадцать царствований государей — Сэйму, Тюай, Дзингу, Одзин, Нинтоку, Ритю, Хансэй, Ингё, Анко, Юряку и Сэйнэй — и все это время принцесса была молодой и цветущей.
Однажды, ночь напролет с зажженным светильником, принцесса Садзарэиси мысленно обращала молитвы к будде Якуси. Исполненный благодарности Якуси предстал в торжественном обличье перед принцессой Ивао и обратился к ней с такими словами: «Ты родилась давно, но познала только радости мира людей. Чистая лазоревая земля — вот место истинного счастья. В Чистой земле, куда я перенесу тебя, на семи драгоценных лотосах высится яшмовый дворец, в ряд стоят золотые створчатые двери, бамбуковые шторы украшены яшмой, на полу разложены парчовые подушки. Обитатели дворца носят пышные и тонкие одежды, десятки тысяч прислужниц заботятся о них, подносят чудесные напитки и яства. Тот, кто постоянно возносил мне молитвы, всегда находится перед моим взором, и если этот человек всем сердцем желает оказаться в раю, ему незачем оставаться в мире страданий!»
Сказав так, будда перенес принцессу Ивао в Восточную чистую лазоревую землю.
Достигнуть просветления, сохранив свой облик, — случай редкостный и удивительный. Это величайшая радость и для прежних, и для будущих поколений. Сейчас, в эпоху конца закона Будды
[2], как бы люди ни просили, как бы ни молили они богов и будд, им не удастся, наверное, достигнуть этого.
Славься, Якуси, лазоревый, сияющий будда!
Славься, Якуси, лазоревый, сияющий будда!
Глава 2
Растения
В культуре каждого народа растения занимают очень значительное место. Это тем более справедливо по отношению к Японии, культуру которой можно определить как фитонимическую, поскольку Япония — это страна земледельцев, а не скотоводов, В связи с этим японцы гораздо больше внимания уделяли растениям, чем животным, что придает их культуре несколько стерильный и «вегетарианский» колорит. Следует также отметить, что воспеваемые японцами растения лишены, как правило, практической компоненты — в большинстве случаев их нельзя употреблять в пищу, т. е. их образы обладают только символическим, религиозным и эстетическим смыслами.
Сакура.
В слове «сакура», которое часто переводится как «вишня», есть что-то мистическое. Именно об этом и твердят нам японцы в своих стихах и более научных сочинениях. И правда: степень преклонения перед сакурой, от которой даже и ягодок не дождешься, ведь сакура — это не совсем вишня, а ее несъедобная разновидность, вызывает уважение. Европейцу, правда, такой культ может показаться чрезмерным. Р. Киплинг скептично писал по этому поводу: «„Сегодня праздник цветения вишни, — сказал гид. — Все люди будут праздновать, молиться и пойдут в чайные и в сады“. Можно окружить англичанина цветущими вишнями со всех сторон, и уже через сутки он начнет жаловаться на запах».
