Примечательна история жизни Гила: родился в Гонконге, его отец был начальником знаменитой гонконгской тюрьмы — весьма высокая должность в колониальной администрации. Получив образование дома, в Англии, Гил снова вернулся в Азию, где и проработал банкиром почти всю жизнь.
Помимо всего прочего, Гилу довелось быть казначеем султана Брунея — самого богатого на тот момент человека в мире. Как-то он рассказал историю о том, как однажды по ошибке списал деньги не со счета султана, а со счета его брата, чем сильно рассмешил обоих. Речь шла о сумме в двести миллионов долларов — и в самом деле обхохочешься.
В свободное от работы время Гил в молодости в качестве режиссера ставил любительские спектакли, о чем говорят выцветшие афиши, сохранившиеся с той поры. На одной из них — речь идет о пьесе Шекспира, уже не помню, какой именно, — значится имя Джуди, которая вместе с родителями долгое время жила в Джакарте и в один прекрасный день пришла на объявленный кастинг, благо уже имела сценический опыт.
Режиссеру до того приглянулась молоденькая актриса, что он не раздумывая предложил ей заглавную роль не только в постановке, но и в частной жизни.
Гила можно понять — висящий на стене портрет юной Джуди, сделанный в то время, завораживает так, что глаз не оторвать. Джуди Роузен — редкая красотка и по этой причине, несмотря на высшее образование, какое-то время работала стюардессой на круизных лайнерах, прежде чем вернулась к профессии учителя. Даже сегодня, хотя ей уже за шестьдесят, Джуди в купальнике выглядит так, что иные тридцатилетние могут позавидовать.
Роузены купили дом на пять или шесть лет раньше нас, но до сих пор, как и мы, бывают в нем наездами. Они ждут не дождутся пенсии, чтобы переселиться сюда навсегда. Любопытно, что англичане, во множестве оседающие в Греции, в отличие от граждан стран бывшего Советского Союза, по большей части покидают свою родину не по экономическим или политическим причинам, а исключительно в поисках благоприятных погодных условий. Ну, что-то вроде климатического убежища.
Не последнюю роль в решении о переезде играет и благолепие греческих пейзажей. По словам эмоциональной Джуди, всякий раз вернувшись в Эпидавр и выйдя на балкон, она что есть силы щиплет себя, чтобы убедиться, что видит окружающую красоту наяву, а не во сне, и в этом мы с ней очень похожи. К слову, и я, и Джуди уверены, что самая действенная талассотерапия — это когда ты просто смотришь из окна на море.
У Гила очень тонкое чувство юмора, и я обожаю слушать его бесконечные рассказы об азиатских приключениях. А еще в разговорах с Роузенами выяснилось, что с сантехником не повезло не только нам. Помнится, когда я за бутылкой вина в красках пересказал английским соседям туалетные злоключения, постигшие нас стараниями Лазаря, Гил начал так хохотать, что едва не упал со стула. Я поначалу самодовольно предположил, что причиной буйного веселья стало мое искусство рассказчика. Куда там. Вдоволь насмеявшись, Гил утер слезы, и едва сдерживая очередной приступ хохота, сказал:
— Считаете, вам попался плохой сантехник? Э-э, мои дорогие, это вы еще не видели Манолиса…
И, не в силах более сдерживаться, Гил снова зашелся смехом. А потом с тем же сдержанным достоинством, с которым оказавшиеся на соседних койках ветераны демонстрируют друг другу шрамы, полученные в былых сражениях, он показал нам многочисленные следы страшных увечий, нанесенных его дому извергом Манолисом.
Увиденное заставило меня содрогнуться. Особенно запомнилось то, насколько изуродованным оказался мраморный пол. Выяснилось, что дом наших соседей строился одновременно с двумя другими, и пресловутый Манолис выбрал его в качестве склада, где хранил несколько десятков унитазов и радиаторов. А поскольку аккуратно переносить тяжести с места на место в Греции считается дурным тоном, Манолис, в духе Лазаря и его подручных, многократно таскал все эти тяжести волоком из одного угла гостиной в другой. Впрочем, судя по состоянию мрамора, тяжелое сантехническое оборудование не только таскали, но и зачем-то много раз роняли с большой высоты.
Насмотревшись на эти ужасы, я с облегчением подумал, что отныне не только никогда не столкнусь с чем-то подобным, но даже не услышу зловещих имен Лазаря или Манолиса. О, каким же наивным идиотом я был!
24. Котики
Продолжу о соседях. Через дом от нас проживают Родней и Сьюзен, или попросту Род и Сью. Они носят фамилию Seal, и, хотя фамилии обычно не переводят, мы называем их «Котиками». Почему, например, не тюленями, ведь они по-английски обозначаются тем же словом, удивитесь вы? Ну, во-первых, начнем с того, что наши соседи совсем не похожи на тюленей: Род высокий худощавый джентльмен, а Сью так вообще бывшая бортпроводница British Airways, сохранившая фирменные модельные стати, несмотря на возраст. К слову, если судить по нашим соседям, то английские джентльмены женятся исключительно на стюардессах.
Но вернемся к ластоногим. Скажите же, «тюлень» звучит довольно обидно, почти как «фуфел», в то время как «котик» — это одно сплошное ми-ми-ми.
А еще, как и наши общие соседи Роузены, Котики, вопреки нравам захолустья, очень любят элегантно приодеться, даже, я бы сказал, попижонить.
Род — преуспевающий архитектор. Его дом выкрашен в строгий белый цвет, с которым приятно контрастируют серо-синие жалюзи — классическая гамма для Кикладских островов. Оно и неудивительно — недвижимость в Эпидавре не единственная греческая собственность Котиков.
Они владеют недвижимостью еще и на Крите. И хотя Крит это не совсем Киклады, приятные глазу сине-белые сочетания можно встретить там повсюду.
Что касается профессии Сью, то она, в точности как и Джуди, выйдя замуж и завязав с карьерой стюардессы, стала школьным учителем. А еще Сью очень недурно рисует. Ей, правда, далеко до другого нашего соседа — Ги, о котором я расскажу позже, но в целом ее работы смотрятся очень мило.
Как и Роузены, Котики, мягко говоря, не дураки выпить, что, собственно, и способствовало нашему стремительному сближению. Род — великолепный рассказчик, да и Сью тоже горазда сыпать забавными историями, ни одну из которых не хочется упускать, но тут вмешиваются проклятые национальные традиции. По английскому обычаю, в дружеской компании, как правило, нет общего разговора, в котором по очереди солирует кто-то один. Вместо этого всеми силами поддерживается перекрестный разговор по принципу «мальчик-девочка», что тоже не страшно, если бы не моя привычка одновременно следить за всеми застольными историями сразу. В итоге, упустив какую-нибудь побасенку, я, бывает, очень расстраиваюсь.
Меня очень впечатлила история про то, как через некоторое время после того, как они полностью оплатили стоимость дома, Илиас при встрече протянул Роду смятую бумажку, на которой карандашом было нацарапано «45 000».
— Что это? — спросил Род.
— Стоимость допуслуг.
— Каких еще таких услуг?
— Ну, вы же просили: тут калитку, здесь забор, там прочие мелочи. Вот и набежало.
