По большому счету отмостка с виду ни в каком ремонте не нуждалась — сменить ее меня уговорила Мэри, обладающая большим даром убеждения. Дело в том, что влажность действительно представляет серьезную проблему для таких домов, как наш, стоящих на крутом скалистом склоне, поскольку дождевая вода не впитывается, а потоками сходит вниз, застаиваясь всякий раз, когда находит ровную поверхность. По словам Мэри и примкнувшего к ней Лале, строители кондоминиума по ошибке придали камню неверный угол. Его-то и предстояло изменить. Немного посопротивлявшись, я сдался перед неудержимым напором Мэри, искренне желающей осчастливить окружающий мир, пускай даже насильно.
Подручные Лале довольно быстро раздолбали весь камень, и, видимо, войдя в раж, до кучи разбили еще и мраморное крыльцо, выложенное с большим изяществом. Я рассвирепел, но Лале успокоил меня:
— Не волнуйся, я все отремонтирую.
Надо сказать, к этому времени я уже знал, что Греция — край узких специалистов и найти здесь человека, способного быть одновременно и хорошим маляром — а именно так Хелиотис отрекомендовал мне Лале — и приличным каменщиком, ничтожно мала, но тем не менее позволил усыпить себя обещаниями.
Дальнейшие события показали, что Лале и в самом деле оказался неплохим маляром, но и только. Какого черта он сам взялся перекладывать отмостку и ремонтировать разбитое крыльцо, я так и не понял. Не понял я и того, зачем Лале на мой вопрос, знаком ли он с техникой патинирования дверей, ответил «да».
В итоге двери он просто зашкурил, а затем покрыл лаком, отчего они оказались не состаренными, а изуродованными, а это не одно и то же. Возьмись я за покраску и патинирование сам, результат был бы куда лучше.
С отмосткой Лале тоже справился на «троечку», ну а ремонт крыльца откровенно завалил. Да и с оплатой его услуг вышла довольно странная история.
Когда до окончания работ оставалось уже не так много: починить разбитое крыльцо да перекрасить неудавшиеся двери, позвонил Лале и срывающимся голосом сообщил:
— У меня заболела дочь. Сегодня срочно везу ее в Афины. Я сейчас пришлю к тебе человека, пожалуйста, отдай ему все, что ты мне должен.
— Минуточку! Но ты же не закончил работу! Я не могу с тобой расплатиться.
— Ты что, не понял? У меня больная дочь.
— А что с ней?
— У нее температура. Тридцать семь и семь.
— Ну не переживай, это не смертельно.
— А ты что, доктор? — сердито спросил Лале.
— Значит, так, — подумав, сказал я. — Сегодня могу отдать тебе только часть. А затем, когда ты вернешься, чтобы устранить недоделки: четыре двери и разбитое крыльцо, — выплачу остальное. Идет?
— Нет, мне нужно все и сегодня.
Ситуация складывалась как-то по-дурацки. Дома в России за подобные требования подрядчика просто посылают куда подальше, но мы не в России. Чтобы понять, как поступить, я набрал номер Хелиотиса и описал ему, что произошло. Рекомендация юриста меня удивила:
— Расплатись с ним полностью, и дело с концом.
— Но он же не закончил работу?
— Да, но у него заболела дочь.
— По словам Лале, у девочки температура тридцать семь и семь. Это вряд ли серьезно.
— А ты что, доктор?
В итоге я счел за благо прислушаться к совету юриста и рад, что поступил именно так. В конце концов есть Йоргос, который легко исправил крыльцо, пускай и за отдельные деньги, а местный маляр быстро привел двери в божеский вид. Зато я не восстановил против себя моих греческих знакомых и друзей и, как показал последующий опыт, поступил абсолютно правильно. Отношение греков к собственному здоровью и здоровью близких я, не погрешив против истины, назвал бы «болезненным».
Хотите верьте, хотите нет, но даже Илиас, который, кажется, даже естественные надобности справляет, не сходя с дивана, а на просьбы жены свозить ее в путешествие неизменно отвечает: «Дай мне спокойно помереть дома!» — и тот в случае болезни какого-нибудь троюродного дяди тут же отрывает задницу от телевизора, садится за руль и везет больного в Афины, а иногда даже в другие европейские столицы!
Это, кстати, еще одно проявление коллективного бессознательного. Хотя неподалеку от нас, в Лигурьё, находится весьма приличный медицинский центр, который в случае необходимости охотно посещают проживающие в округе немцы, англичане и голландцы, греки, что случись, сразу везут пациента к столичным профессорам. По их мнению, спасти больного, даже если речь идет всего лишь о банальной простуде или фурункуле, можно только в Афинах и более нигде.
31. Кошка-вуайерист
Сразу после неожиданного исчезновения Лале Кузя вернулась в Москву, а мне выпало задержаться, чтобы пронаблюдать за укладкой новых водопроводных труб и электропроводки. Поскольку и сантехник, и электрик не только крепкие профессионалы, но и люди с совестью, я позволил себе немного расслабиться, насладиться жизнью, спокойно оглядеться вокруг и вдосталь поваляться на пляже.
Помню, как, отдыхая от трудов, лежа в теньке с айпадом, я одновременно любовался видами природы и тайком разглядывал молоденьких туристок, щеголяющих в едва заметных глазу стрингах. Это приятное занятие я перемежал чтением греческих философов, благодаря чему натолкнулся на парадоксальный совет, приписываемый Пифагору: «Уступай похоти зимой, но не уступай летом!».
Еще раз украдкой взглянув на хорошеньких купальщиц, чьи наряды ничего не оставляли моему воображению, я подумал, что в самой идее Пифагора может и есть рациональное зерно, но вот с сезонностью философ явно что-то напутал.
Вечером я поспешил обсудить это дело с Ги. Тот не согласился со мной и, припомнив, что зимняя одежда древних греков практически ничем не отличалась от летней, предположил, что Пифагор, должно быть, ратовал за гуманное отношение к половому партнеру, которого могли отпугнуть эманации человеческого тела, вызванные жарой. Спорить я не отважился, а про себя отметил, сколь увлекательным может оказаться изучение древнегреческой философии при правильном подходе к делу.
* * *
Несмотря на обилие бродячих кошек, что шныряют возле нашего дома, я долго ни с кем не сближался. Во-первых, я бываю в Эпидавре наездами, а во-вторых, не люблю навязываться. Однако в какой-то момент я все же положил глаз на одну весьма привлекательную особу. У нее был элегантный двухцветный окрас, так любимый профессиональными дизайнерами, уставшими от ярких тонов — темно-серые пятна на светло-сером фоне. Причем, что фон, что пятна были не черно-белые, а очень удачно оттонированы бежевым, что зрительно утепляло традиционно холодную гамму. Единственное, что портило картину, так это дурная привычка все время почесываться, за что я немедленно прозвал незнакомку Блошкой.
Кошка показалась мне весьма смышленой. Дело в том, что ее более тупые сородичи, приходя на водопой к нашему заросшему тиной бассейну, неизменно выбирали ближний к дому угол, и всякий раз, когда я выходил из двери, они опрометью кидались кто куда. А эта умница сразу догадалась, что если пристроиться с противоположного угла, то наслаждаться деликатесной водой с привкусом благородной гнили можно не в напряженном положении низкого старта, а в обстановке полного комфорта, свесив вниз лапы и хвост в придачу.
