Для примера приведу выдержки из доклада, сделанного группой исследователей при Военно-медицинской академии имени Кирова. Изучая то, как функционирует организм человека — читай солдата, — находящегося в районе, обозначенном учеными как «зона повышенной проницаемости литосферы», исследователи установили, что электромагнитное излучение, пробивающееся сквозь щели в земной коре, вызывают в теле испытуемых «биоритмологические сдвиги». Например, частота пульса в среднем снижается почти на двенадцать процентов. А самое главное — военные медики обнаружили, что у человека в такой зоне происходит «значимая релаксация».
Собственно, это я и по себе знаю. Релаксация, которая наступает сразу после приезда, не просто значимая, а такое ощущение, что ты все время под кайфом. Ну в хорошем смысле слова. Похоже, что древние обитатели Эпидавра издавна подметили это уникальное свойство родной природы и даже умудрились построить на нем свое благосостояние, тысячелетия назад став всегреческой здравницей.
Недалеко от Асклепиона видны руины Толоса — круглого сооружения с лабиринтом, на котором я не могу не остановиться подробнее. Любопытно, что Павсаний, оставивший детальные описания картин, украшавших Толос, ни слова не говорит о лабиринте. Странно, правда? Асклепиады держали его в секрете? От кого? Что происходило в темноте лабиринта, высота потолка которого не позволяет выпрямиться в полный рост? Кому было дозволено туда входить, а вернее, вползать на четвереньках?
А может, в лабиринт вталкивали насильно? Мне как-то встретилась гипотеза немецкого археолога, предположившего, что замкнутое пространство да еще вкупе с запущенными туда змеями — у немца поистине больная фантазия, — вызывало у попавшего внутрь человека нервный приступ и в итоге искомый катарсис, призванный излечить пациента от душевных недугов. Похоже, древние греки придумали шоковую терапию задолго до нас.
* * *
В обязательную экскурсионную программу для друзей также входит посещение острова Порос — не путать с кикладским Па́росом!
Порос, который в древности назывался красивым именем Калаври́я, кроме прочего, приятен еще и тем, что переправа на пароме длится считаные минуты, ведь в узких местах ширина пролива, отделяющего остров от континента, не превышает двухсот метров.
В остальном это самый настоящий остров с неторопливой — словно в замедленной съемке — жизнью, невероятным обилием посредственных харчевен, рассчитанных на случайного туриста-однодневку, бесчисленными магазинами с пляжным шмотьем, сувенирными лавками и прочими атрибутами типично островной жизни.
А еще Порос привлекает безлюдными бухтами и могилой Демосфена, принявшего здесь ядовитое зелье, дабы не угодить в руки подосланных тираном убийц. Хорошенькое дельце: Демосфен предпочел самоубийство насильственной смерти, Сократа силой заставили выпить чашу цикуты, а Цицерону отрубили голову. Вот и подумаешь вслед за Грибоедовым, а хорошо ли быть шибко умным?
* * *
Начался летний Эпидаврский фестиваль, что позволило нам с друзьями несколько раз кряду ударить по культуре. К примеру, в Малом театре, расположенном всего в трех километрах от нашего дома, отчего он прекрасно виден с балкона, состоялся великолепный концерт, на котором в два рояля сыграли Владимир и Вовка Ашкенази.
Зрелище вызвало немалый ажиотаж не только потому, что Ашкенази один из самых известных пианистов в мире, но и по той причине, что он много лет прожил в Эпидавре и куча народу его прекрасно помнит — взять хотя бы Фёклу и Ги, которые в качестве почетных гостей важно устроились в первом ряду. Вдобавок, тот вечер был благотворительным — все сборы от концерта Ашкенази по старой дружбе собирался перечислить местному муниципалитету на городское благоустройство.
Как это часто бывает перед знаковым спектаклем или концертом, в нашу бухту зашли несколько роскошных яхт. Элегантно одетые пассажиры одной из них сначала повстречались нам в таверне «Мурья», а затем оказались на соседнем ряду в театре.
Когда по окончании концерта поклонники принялись за кулисами возносить хвалы исполнительскому мастерству отца и сына Ашкенази, искренне взволнованный музыкой Ги в состоянии аффекта машинально принялся говорить комплименты другу детства на родном языке. Вовка, который уже давно превратился в убеленного сединами Владимира Владимировича, конечно, разумеет по-французски, но не так лихо, как Ги, поскольку живет в италоговорящей части Швейцарии. Впрочем, в какой-то момент Ги спохватился и снова, как ни в чем не бывало, перешел на английский.
А еще выяснилось, что центром импозантной компании, что в тот вечер сидела рядышком с нами, был король Нидерландов Виллем-Александр. Но больше всего меня поразило то, что, покинув амфитеатр, государь без лишней помпы усадил красотку-королеву в автомобиль, сам сел за руль и укатил.
Ни тебе роты ОМОН с автоматами, ни контрольно-пропускных пунктов с металлоискателями, ни кортежа из мерседесов, ни хотя бы пары полицейских машин с мигалками. Вот чудные!
65. О свойствах инжира
Поскольку древнеримское название богов-покровителей домашнего очага мало что говорит уху моей жены, она, видимо, отдавая должное урожайности нашего огорода, ловко переиначила известный фразеологизм таким образом, что каждый приезд в Эпидавр теперь стал называться возвращением к «родным шпинатам». В силу благодатного средиземноморского климата «родные шпинаты» и впрямь колосились самым образцовым образом.
Пожиная в прямом смысле слова плоды нашего садоводства, а также следуя одному из основных постулатов эпикурейства о том, что «невозможно жить достойно, не живя приятно», мы регулярно баловали себя и друзей новыми блюдами, активно экспериментируя с различными вкусовыми сочетаниями.
К примеру, заменив растущий у нас в огороде базилик, значащийся в классическом рецепте капрезе, на нашу же душицу, я получил прелюбопытную версию любимого салата, мало чем уступающую итальянской. Рецепт по месту происхождения получил название «эпидаврезе».
Кстати, о душице или, иначе говоря, орегано. В Греции существует поверье, что если срезать ри́гани — так здесь называют это растение — двадцать четвертого июня, в день Рождества Иоанна Крестителя, то урожай приобретает целебные свойства. Хоть я и не верю во всякую мистику, придется признать, что листья, сорванные в это время, и вправду самые вкусные и душистые.
Но вернемся к нашим гастрономическим изысканиям. Не посрамив честь семьи, жена ответила на мой вызов авторской версией нисуаза, который назвала салат «несураз».
В ходе этих кулинарных опытов мы освоили массу новых вкусов, но наибольший восторг вызвало самое простое, но при этом невероятно изысканное блюдо: на одной тарелке вместе с нежным инжиром подавался пикантный сыр вроде горгонзолы. Оказалось, что вкупе с добрым вином такое сочетание волнует вкусовые рецепторы не меньше, чем чередование пиано-фортиссимо будоражит уши. Отведав вышеописанного «горгонжира», я было подумал, что лучшего применения фигам вовек не сыскать, но оказался не прав.
