Гордости и радости Фиры не было предела. И помимо фирменного штруделя и любимого Ваней некошерного кролика она благодарила своего героя как могла…
Нюся утром завистливо возмущалась:
– Шо вы резвились опять, как те коты! Фира, у тебя гибнет талант в женском деле! Так орать в твоем возрасте! Ривка! Эта ненормальная нам всем делает новых детей – из-за забастовок, погромов, полетов и теперь – в честь нового горшка!
Нюся как в воду глядела. Фира опять понесла, побив рекорд Ривки.
– Пять душ детей! – смотрела ей вслед Софа. – Хотя с таким мужиком можно и еще парочку завести.
Ну а история ватерклозета закончилась через полгода: идиллию разрушили неожиданно крепкие декабрьские морозы – трубы пришли в негодность. Ваня разобрал их и поклялся усовершенствовать. Но рабочий график, новые проекты, а потом и катаклизмы, потрясшие Одессу, так и не дали представить усовершенствованную версию. Тем не менее этот царский подарок Фира будет вспоминать с нежностью всю жизнь.
Ваня буквально разрывался: шутка ли – Сережа Уточкин готовится к полету на Всероссийской выставке, и благодаря его протекции еще с десяток павильонов затейливых конструкций обратились к Беззубу за помощью в монтаже и запуске. И с конки приходили трижды – к открытию Бельгийское акционерное общество обещало запустить электрический трамвай. Безнадежное дело… А еще и родная железная дорога с ежедневными хлопотами…
Всероссийская выставка открылась 25 мая и, несмотря на триста павильонов, которые заняли половину Александровского парка, не вызвала у градоначальника никакой радости. Толмачев, утомленный борьбой с чумой, с холерой, с организаторами события и с гласными Городской думы, весьма скептически отнесся к местным достижениям:
– Что касается надежд на оживление чисто одесской промышленности, то они навряд ли оправдаются, ибо не секрет же, что одесское фабричное производство крайне ограничено и ничем интересным похвастаться не может, – сообщит он после молебна и перерезания ленточки нарядным промышленникам и гостям. И продолжит:
– И если говорить об успехах промышленности как результата нашей выставки, то на них могут рассчитывать другие фабричные пункты, приславшие сюда экспонаты, но ничуть ни Одесса.
Фира, наслушавшаяся от мужа обо всех сложностях монтажа и стараниях участников, тихо ворчала в толпе:
– Какой молодец! Пришел на праздник и сразу, чтоб не ждать, настроение всем попортил. Дай вам Бог здоровьичка и типун на язык!
Заглядывая далеко в будущее, следует признать, что выставочная и фестивальная деятельность в Одессе до сих пор переживает циклические взлеты и падения. Однако выставка 1910 года была как раз эпохальной и знаковой: свои площадки разной степени богатства, как мы сейчас говорим – креативности, представили не только производители сельхозтехники и папиросных гильз, но и такие светские бренды, как шампанское «Моёt» с павильоном в стиле барокко или скромный домик Боржоми. Жестких критериев не было – кто обустраивался на месте, кто вез с собой. Например, Российское общество пароходства и торговли просто обвешало сруб спасательными кругами и флагами, а кто-то, как киоск фирмы господина Сараджаева «Кавказский натуральный коньяк», был выполнен в виде громадной скалы, с которой низвергался водопад. Интерьер этого павильона напоминал пещеру и, по отзывам прессы, «вызывал полную иллюзию». Из Москвы был доставлен павильон в стиле рококо для парфюмерной фабрики Ралле, а из Ченстохова (Польша) привезли и собрали настоящую… электростанцию, снабжающую энергией всю экспозицию. Меньше всего заморочился с оформлением киоск московского книгоиздательства «Современные проблемы» – он представлял собой простую деревянную будку с единственным прилавком. На фасаде красовалась гигантская надпись «Просимъ брать».
– А шо дают? – поинтересовалась нарядная Ривка. – Современные проблемы? Это не проблемы, это – расходы. А сдать вам парочку можно?
Оказалось, что-то таки выдавали – это были бесплатные рекламные буклеты. Ривка с Фирой хихикали: что ж такие надписи не вывесили французские промышленники на своих парфумах?
Ваня видел всю эту экспозицию целый месяц, поэтому идти на открытие и толпиться в очередях он не собирался – в отличие от любознательной и гиперактивной Фиры. Ей, Ривке и даже самому Дерибасу-младшему, в отличие от градоначальника, праздник и достижения промышленности очень понравились, особенно те, что в области напитков.
Поэтому родственник отца-основателя и по совместительству собственный корреспондент «Одесского листка» развернул баталию с первым лицом города, укорив его в узости кругозора, темноте и несознательности. Говорят, в Одессе до сих пор, меняясь местами, власти и горожане спорят – процветает город или деградирует, и у каждой стороны находятся неоспоримые доказательства.
Главным событием Одессы того времени станет июль. С раннего утра 3 июля нарядная, возбужденно гудящая толпа заполнит пестрой рекой все аллеи Александровского парка. Мальчишки оккупируют деревья вдоль центральной аллеи. При этом все павильоны будут стоять пустыми…
Отсюда, с главной аллеи, совершит полет на аэроплане Сережа Уточкин…
Ваню охрана узнавала и без предъявления пропуска, а в компании с Уточкиным пропустила вместе с ним и с супругу с детьми и пару друзей из депо. На постоянном билете участника, который стоил аж целый рубль десять копеек, организаторы даже напечатали фотокарточку Беззуба, понимая, что предприимчивые одесситы могут передавать ценный пропуск за полцены и проводить на территорию счастливых «зайцев».
Уточкин был прекрасен. Пока он улыбался и позировал для газет, Ваня заканчивал последние приготовления.
Взлетев над центральной аллеей, Уточкин описал несколько кругов над парком и направился в открытое море. Он пересечет залив и сядет аж в Дофиновке. Ваня на подводе Гедали (какие деньги, когда такая честь выпала?) помчится за ним. А Фира с нарядной Женечкой, Нестором, Лидочкой и Анютой останется гулять по Выставке.
Шутка ли – стать свидетелем покорения воздуха! Он пролетел через море! Боже мой! Неужели когда-то все так смогут? – От мыслей о высоком и глубоком Фиру успешно отвлекали младшие Беззубы.
Если вы мать четырех детей, постигать глубины смирения и послушания в монастырской келье совершенно без надобности. Любая общественная прогулка полным составом превращается в робкую и безуспешную попытку сохранить остатки достоинства и нарядного платья. Пока Анна требует воды и мороженого, а Нестор пытается изобразить последствия солнечного удара, Лидочка уйдет на минуточку в соседний павильон с посторонними детьми. И пока жена механика самого Уточкина, извиняясь, ныряет под столы и прилавки и заглядывает во все кусты в поисках старшей, Женечка спокойно отобедает свежайшим черноземом под акацией.
– Ваня, они когда-нибудь вырастут? – робко спросит Фира вечером, отстирав, отмыв и уложив наследников.
– Вырастут, но боюсь, что дальше будет еще веселей, – утешал ее Ванечка.
– Всегда?
