– Ирина Михайловна! Клянусь – до полуночи верну вашу прелестницу!
– В целости и сохранности, – ворчала Фира.
Но она могла не волноваться. Лида точно знала, что дальше поцелуев и объятий она не пойдет. Только после свадьбы. Бедный Николенька трепетал от восторга. Лидочка была то нежной и смущенной, то страстной и жадной до поцелуев и ласк, то холодной как лед. После двух-трех встреч она внезапно просила неделю для усердных занятий бухгалтерией, получая ежедневно с посыльным букеты. Николенька признается в своих чувствах на юбилейном – десятом свидании. Еще через месяц придет к Беззубам просить руки Лидии Ивановны.
Венчание и ужин в ресторане пройдут достойно. К полному недоумению родителей, Лида не позволит пригласить никого из дворовых друзей. Будет только Гордеева – по личному приглашению со стороны жениха. Молодые уедут на медовый месяц в Париж. Лидочка вернется уже в профессорскую квартиру супруга.
Стакан
Личная жизнь появится даже у затворника и пламенного революционера Нестора.
Университет бурлил и сотрясался от революционных идей, митингов и бесконечных сходок и диспутов. Профильные знания нового студента оценили по достоинству, он немедленно был взят в оборот старшекурсниками и зачислен сразу в три кружка – разных по названию, но одного национал-социалистического толка.
Ну а как иначе?
Имя – Нестор, сын железнодорожного инженера, правнук казацкого полковника! Да для национал-социалистов этот мальчик просто клад!
Отшельник Нестор внезапно попал в самую гущу событий. И бонусом к научным исследованиям стала не менее волнующая новомодная теория «стакана воды». Сперва в Москве и Питере, через полгода в Одессе среди интеллигентной молодежи началось течение, смысл которого заключался в постулате: ничего постыдного в сексуальном желании нет. Это так же естественно, как голод и жажда, и этому желанию подвержены и мужчины, и женщины. Поэтому отказывать голодающему или «давать напиться» только одному или одной – пережитки прошлого.
Курировал всю эту программу «молодежного раскрепощения» Карл Радек, большой друг Троцкого. В Москве неоднократно были проведены «обнаженные марши». Эту инициативу горячо приветствовали и всячески поддерживали вожди революции – Ленин, Троцкий, Сталин…
В Одессе до «обнаженных маршей» не дошло, но массово были созданы ячейки «свободной любви», в одну из которых угодил Нестор. По сути это были стаи или гаремы, объединенные вокруг одной «самки».
И такой умный, но абсолютно наивный в делах любви Нестор привлек этим милым сочетанием внимание прогрессивной барышни.
Мария… Она была идеальна – с ней можно было заниматься любовью и обсуждать историю. Утонченная, болезненная, с горящими от систематического недосыпания запавшими глазами и коротко, по последней моде остриженными волосами. Она учила его слышать ее тело и взамен очень внимательно слушала его возбужденные монологи. Огорчало одно – потомок полковника и раввина был до безобразия патриархальным. И делить свою подругу с другими или победить мещанскую ревность не мог совершенно.
Нестор собирал информацию для литературно-публицистического журнала «Вільне життя» под редакцией профессора Слабченко и литератора Ивана Липы, писал доклады и мечтал о том, что больше не нужно будет ждать в очереди своего дня посещения Марии. Томясь ожиданием, он прошел, а потом дополнил ускоренные курсы украинознавства и решил заняться просвещением младших. Женька и Котька были настроена скептически. Котя сбегал играть в мяч, Женька жаловалась маме: – Мне в гимназии уроков хватает! Зачем меня еще Торик мучает?
– Это полезно, – отрезала Фира, – слушай брата! Нестор, может, порекомендуешь, что мне почитать из твоего?
Она не могла наглядеться на старшенького. Наконец-то ее мальчик ожил, задышал, загорелся. А на ее вопрос: нет ли симпатичной барышни рядом? – так покраснел, что Фира поняла: будут! Будут у нее внуки с фамилией Беззуб.
Если с национальным самосознанием всё шло великолепно, то Мария пригрозила навсегда отлучить его от тела, если он еще раз заикнется о моногамии и воспетой в украинском фольклоре девичьей чести.
На помощь пришли старшие опытные товарищи. На очередной сходке, закончившейся в ближайшем винном погребе, от строительства нового мира перешли к вечным темам. Кто-то из залетных старшекурсников похвастался неземными впечатлениями для обоих. Рецепт простой – кокаин с вазелином. Наружно. Достать в восемнадцатом году кокаин было проще и дешевле, чем хорошее шампанское.
1919
Метод Гаврилыча
Мария не сразу поняла, в чем секрет, но немедленно выделила дополнительные часы для Нестора. Национальное движение вместе с учебой были заброшены. К счастью, через две недели Нестор почувствовал дикую боль при посещении туалета. Боль была сильнее позора, страха и семейных войн. Помня о клятве Гиппократа, он пришел в Еврейскую на прием к Гордеевой.
Елена Фердинандовна увидела не только гонорею, но и дрожащие руки, испарину и лихорадочный блеск в глазах.
– В палату! Это опасно! – пробасила она.
Она вкатит Нестору снотворного и привяжет к кровати. А потом разбудит и спросит, сколько и как долго. Заткнет ему рот бинтом и уйдет.
Фердинандовна нарушит врачебную тайну, но соблюдет клятву Гиппократа – спасет этого малолетнего дурака.
Она заявится, как всегда без стука и вводных речей, на кухню Фиры и Вани.
– Иван Несторович, – спокойно скажет, – ваш сын кокаинист. Еще можно спасти. Средства у вас есть, я знаю. Мне нужно ваше разрешение, деньги и твердая воля. Не ходить, не смотреть. Еду для него отдаете мне.
Такое оглушительное семейное горе Беззубов накрыло впервые.
– Ужас, ужас, ужас, – шептала с остекленевшими глазами Фира.
– Не ужас, слава богу, спасибо Гордеевой. А ты что, не замечала? – кипел Ваня.
– Да он домой перестал приходить! Взрослый уже – семнадцать лет! Две недели как пропал. Я думала – влюбился!
В отдельной палате за Нестором закрепили личного санитара – отставного боцмана Семена Гавриловича. Тот бдительно следил за неукоснительным исполнением всех процедур и назначений. За нерадивость наказывал Нестора привычным способом – порол «линьком», а пару раз подавил бунт «молодого революционера» хорошим хуком слева. Неделя ушла на ломку и избавление от гонореи. Еще три – на укрепляющий витаминный курс, гимнастику по методике Шмидта, подтягивания на перекладине во дворе больницы, гири или, если студент выдыхался, – бесконечные «приборки» – согласно привычному для Гаврилыча корабельному распорядку.
В результате из стационара молодой Беззуб вышел окрепшим и возмужавшим. Иван попытался определить его к себе в депо, под родительский контроль… Но Нестор уперся и твердо заявил:
– Я – учиться!!
Сказал так, что Иван замолчал, потому что он вдруг увидел совсем другого сына…
