– А кстати, почему мы не закупаем на неделю овощи и не экономим? – поймала Ксеня вышедшего в тенек на перекур директора.
– Э-э, – закашлялся он. – Ну, так, потому что надо свежатину людям давать!
– Видела я ту свежатину! – хмыкнула она.
– Спецторг! Есть система заказов. Она отработана. Она официальная, – как по писаному отвечал Ефим Григорьевич.
– А если заказывать у них один раз в неделю, а остальное – добирать на рынке?
– А… а как я это учту?
– В отдельной тетради! – выпалила торжествующе Ксения. – Вашим же ж спецстолам в беседочке решительно все равно, откуда камбала и шашлык. Да и кормите вы их тем, чего у нас как бы нет. Я же знаю, я их обслуживала на той неделе.
– Доця, – устало отмахнулся от нее Ефим Григорьевич, – много будешь знать, скоро состаришься…
– Какая я вам доця?! – фыркнула Ксеня. – Вы меня всего на тринадцать лет старше! Хотела бы я на такого папашу взглянуть!
Ефим Григорьевич с нескрываемым удивлением посмотрел на Ксюшу.
– От тут не понял, а тебе сколько?
– Да совершеннолетняя уже! – с вызовом ответила она, выпрямившись, и точно как все женщины их рода – уперла руку в бедро и задрала нос.
Ефим смутился. Девчонку эту он считал бойкой, толковой малышкой и ни разу не смотрел как на барышню.
Ксеня неожиданно схватила его за рукав:
– Научите меня, пожалуйста!
– Чему? – остолбенел директор.
– Известно чему – черной бухгалтерии. Умоляю! Что хотите сделаю? Тело мое, например, интересует?
Ефим поперхнулся и закашлялся:
– Беззуб! Да ты что? Спятила?! Такое предлагать? А еще и комсомолка!
– Не хотите – не надо. По-моему, нормальный обмен товаром.
– Господи… так сколько тебе? Шестнадцать? А рассуждаешь, как бесстыжая падшая женщина!
– Ой, если бы падшие женщины хоть немного рассуждали, могли бы так низко не падать и денег еще и другими местами зарабатывать, – парировала Ксеня. – Я хочу научиться. Деньгами я вас вряд ли заинтересую – таких сумм пока не заработала. Но у всего есть цена. У вас, у меня, у этих схем. И я эти знания получу – не у вас, так в другом месте. Деликатесы? Мануфактура? Что достать? Что сделать?
– Кошмар какой-то! Домогательства на рабочем месте! – простонал Ефим Григорьевич. – Нá, вот адрес – придешь с утра в воскресенье. Кое-что покажу, что сам знаю.
После урока Ксюша задала, наверное, с полсотни уточняющих вопросов, а потом ткнула карандашом в две позиции:
– А здесь же ж можно проколоться: если погрыз мышей, например, или естественная усушка, можно просчитать среднее арифметическое по соседям, а если сильно не совпадет – заметут…
Ефим покачал головой: – Откуда ж ты свалилась на мою бедную голову!
А Ксеня в это время скинула туфли и повернулась к нему спиной:
– Платье расстегните, а то мне неудобно, там пуговицы маленькие…
– Ну как-то это все же не по-людски, – расстегивая пуговицы, бормотал наставник, но Ксюша уже повернулась к нему лицом и обняла за шею…
Что может быть более беззащитным и более нелепым, чем мужчина в кальсонах? Только мужчина в кальсонах и носках…
– Какой ужас! Ужас! – сокрушался уже не Ефим Григорьевич, а просто Фима, стоя у постели в одних тонких кальсонах. – Почему ты не сказала, что ты девочка еще?
– А какая разница? – Ксеня села на кровати. – Все равно это когда-нибудь случилось бы.
– Так неправильно!
– Кто сказал? – засмеялась она. – Это был честный договор. И вообще – мне даже понравилось. Пугали, что будет больно.
– Такое чувство, что это не я, а ты меня совратила, – присел рядом с ней начальник.
Ксеня опустила сбитые белые ноги на коврик и прислонилась к его плечу:
– Можно, я больше не буду работать официанткой? А, Ефим Григорьевич? Я людей люблю только по свою сторону стола. Можно товароведом?
– Можно, – махнул рукой он. – А можно, тогда уже не Ефим Григорьевич, а просто Фима, раз… раз тебе понравилось?
– Хочешь повторить? – Ксеня толкнула его плечом.
– Но бухгалтерии на сегодня больше не будет!
– Ладно, – хихикнула она, – прокредитую…
Помимо феноменальных криминально-математических способностей Ксене достался еще один дар – легкость. Она, несмотря на свои развитые не по годам формы, была легкой на подъем и на смех, она интересовалась жизнью и докапывалась с вопросами, легко знакомилась, так же все легко забывала. И ее первый сексуальный опыт стал таким же легким. Она получала удовольствие от жизни. В первую очередь – от себя, потом – от цифр, с которыми она так ловко управлялась. Ксеня была воплощением греческого гедонизма, поэтому эта довольная улыбка счастливого беззаботного человека притягивала, как магнит, любые нужные встречи, контакты или варианты. Она обезоруживала любого правдолюба и неподкупного инспектора.
– Мы уже договорились! Или? – Фима удивлялся, как то, что он делал в тайне, крошечными миллиметровыми шажками выстраивая свое благосостояние, эта малолетка может решить за день взмахом ресниц. Надо отдать должное, телом Ксеня не торговала. Это был козырь для самых особенных случаев – вроде вхождения в пляжно-ресторанный бизнес.
Фиму это совершенно мужское рассудочно-потребительское отношение к собственному телу периодически обескураживало. Ксеня не искала встреч, не боялась беременностей, не хотела развития отношений или романтики. Ее и так все вполне устраивало. Общая коммерция и общая разрядка. Разумеется, такое наплевательски-веселое общение сделало свое дело, точно по законам жанра, – Ефим Григорьевич не на шутку влюбился.
– Ксюша, давай в воскресенье пойдем к тебе.
– С ума сошел? Там мама, Женька с Нилой, Петя, я уж про соседей молчу! Чем тебе здесь плохо?
– Я хочу познакомиться с твоей мамой.
– Зачем?! – округлила глаза Ксеня. – Что ты ей скажешь? Я начальник вашей дочери, я с ней сплю и рассказываю, как делать гешефты налево, чтоб не посадили?
– Я… я хочу просить твоей руки…
– Чего??? – Ксеня от души расхохоталась, потом, оборвав резко, смущенно улыбаясь, посмотрела на Фиму: – Послушай, это, конечно, очень приятно, но зачем?! Тебе что, так плохо?
– Я хочу официальных отношений. Я не хочу скрываться.
– Ну так не скрывайся. У меня уже паспорт есть, – снова засмеялась она.
– Да, я смешной и старомодный! Я хочу семью! Детей! Пока у меня достаточно сил, чтобы их поднять!
– Фима, это девочки такое говорят… – потянулась Ксеня. – Подумай, зачем тебе это? Ты свободен, я прихожу, когда обоим хочется. Мы видимся на работе каждый день. Мы зарабатываем деньги, придумываем схемы. Зачем тебе это мещанство? Подумай, как это выгодно! Меня не надо содержать, мне не нужны подарки…
