Поднявшись, Ягер лишь вздохнул:
– Нет, Генрих. Два дня, максимум три. А потом лодку конфискуют, больше меня без патента на стоянке держать не будут. Да и хочу убраться отсюда до штормов. Надо в свой настоящий дом вернуться, зря мы оттуда сорвались. Видимо, боги мне знак дали, чтобы не мотался по чужим землям, а жил, где родился. И домашним помогал, а не по чужим углам медь сшибал… Спасибо тебе. Пойду я, хоть побуду с моими. Да и собираться потихоньку будем… Если что, то за продукты в дорогу и новую одежду я заплачу, на это есть. Или с вырученных возьмем, сколько нужно.
Аккуратно свернув и убрав расписки в тубус, старик фыркнул:
– Не считай по мелочи, лишнее это. И продукты будут, и все остальное. Считай, подарок мой тебе. За такой куш друг-приятель мне телегу еды притащит, да еще несколько ящиков вина, чтобы было чем холодные зимние вечера скрасить. Так что даже не думай. Иди спокойно, все организую и в порту еще присмотрю, чтобы твою деревяшку никто не уволок… Хотя жаль, очень жаль, что уезжаешь. Я уж было обрадовался, что почти внук у меня появился. А так и придется бобылем доживать…
На следующий вечер Ягер получил пять тяжелых мешков с золотыми монетами. Нагрузив лодку припасами и усадив родных, на следующую ночь он отправился обратно на север, в Хапран. Оставшиеся расписки юноша спрятал подальше от чужих глаз в надежде, что когда-нибудь сможет за ними вернуться.
Но прежде чем окончательно распрощаться со столь нелюбезно встретившими их южными островами, Ягер прихватил из портового склада горючий груз. Удобно, когда охрана спит и не смотрит, что происходит у них под носом. Затем в темноте ювелирно привел лодку к мельнице и методично засыпал пылающими подарками и дом, и постройки. Причем постарался так уложить гостинцы у двери и окон, чтобы отрезать одиноко живущему мельнику дорогу к спасению. И лишь убедившись, что из огненного мешка нет шанса вырваться, высыпал остатки горшков в ярко пылающее пламя и исчез среди туч.
Тело обгоревшего хозяина мельницы нашли лишь через два дня, когда потушили пожар и разобрали дымящиеся обломки. Кто пустил слух, что бедолага хранил у себя контрабанду с Южных графств, так и осталось неизвестным. Но пепелище потом еще не один раз перекапывали дотошные соседи, пытаясь найти спрятанное золото. Дело же об поджоге спихнули в архив и тут же забыли о нем.
* * *
Господин Понзио был в ударе: он шутил, балагурил не переставая, размахивая то поднятым для тоста бокалом, то недоеденной куриной лапой. Круглый маленький толстяк был везде: и у стола, где добывал очередной кусок гусиного паштета, и у распахнутого окна, откуда открывался прекрасный вид на облагороженную лужайку, и у повешенной на стене карты, где приколотые на маленькие гвоздики бумажные кораблики отмечали места последних сражений оружейного дома «Мечи юга». Но как бы ни старался гость изобразить из себя недалекого милого дядюшку, Балдсарре прекрасно отдавал себе отчет, кого именно занесло к нему попутным ветром.
Если вы хотели продавать пшеницу или мясо в Южном Арисе, то в девяти случаях из десяти к вам первыми заглянули бы перекупщики Понзио. Потому что господин Понзио контролировал большую часть торговли продовольствием на островах. Если бы вам захотелось купить себе ферму и начать давить оливковое масло для себя и родственников, то вы наверняка бы встретились с шустрыми ребятами из земельной конторы господина Понзио. Треть приличных земель так или иначе продавалось через него, а на южной границе и больше половины. И так было почти во всех денежных операциях, потому что именно этот любитель хорошо поесть и выпить сумел наложить лапу на любое стоящее дело. Недаром за глаза недоброжелатели окрестили толстяка Пауком. Но – кому есть дело до злопыхателей?
В начале своей карьеры господин Понзио сам водил первую скрипучую шхуну. Но уже через год покинул палубу и занял более удобное мягкое кресло в своей конторе, а небеса бороздила уже целая эскадра. И можно было с уверенностью сказать, что любое интересное и рискованное дело с хорошей прибылью наверняка не прошло мимо живчика и балагура. И лишь когда один из самых богатых купцов Арисов заработал себе имя, он постарался ограничить свое участие в слишком опасных предприятиях, сосредоточившись на более спокойных и не менее доходных делах: торговля продовольствием, оружием и спекуляции с недвижимостью.
Можно сказать, что толстяк был главой тайного клуба купцов Южного Ариса, которые представляли разнообразные торговые гильдии со всей округи. Толстосумы могли враждовать друг с другом, устраивать мелкие и крупные пакости, но объединялись в одно целое по главному вопросу: тайной торговой войне с Северным Арисом. Как два единоутробных брата, архипелаги населял один и тот же народ, который в незапамятные времена разбился на две половины и теперь поглядывал через забор к соседу с алчным интересом: как там у него дела? Не сдохла ли корова? Не запаршивел ли огород? Не перехватить ли какой выгодный контракт, чтобы этим уродам икалось? В общем, дружили изо всех сил. И вот теперь самый добрый, веселый и говорливый представитель этого богатого клуба по интересам заглянул на огонек к человеку, которого по праву считали спасителем местных земель. И который собирался в ближайшее время двинуться севернее, поднимая под себя еще свободные наемные команды.
Покончив с ужином, Балдсарре предложил гостю на выбор сигару или мелко нарубленный табак для трубки и устроился в кресле. Отличное время для серьезной беседы, когда голод с лихвой утолен, а ароматные клубы дыма медленно поднимаются под высокий потолок. И верный секретарь сбоку, со стопкой белоснежной бумаги для составления возможного контракта или справки, вовремя прошептанной на ухо.
– Итак, господин Понзио, о чем именно вы хотели со мной побеседовать?
– О смысле жизни, мой друг! О том, что в самом деле движет нами на вечном пути познания!
Улыбнувшись шутке, хозяин «Мечей юга» решил направить разговор в более предметное русло. Вечер уже поздний, да и на свободное время были совсем другие планы:
– Мои познания говорят, что ваши капиталы за прошлый год приросли на миллион с четвертью. Самый большой доход среди местных торговцев, насколько мне известно. И даже война не смогла сильно поколебать ваши позиции.
Будто мокрая тряпка стерла улыбку с лица толстяка. Медленно раскурив сигару, он отсалютовал ей хозяину и покосился на застывшего сбоку карлика:
– Отменный табак, у меня такого нет!.. Но если уж вы хотите оперировать конкретными цифрами, то я все же уточню, насколько все сказанное останется между нами.
– Марко предан мне и не раз уже доказал это. Поэтому или мы беседуем вместе, или я с радостью подарю вам целую коробку так понравившихся сигар, и можно будет раскланяться.
– И с господином Тенью он так же знаком лично?
Оказывается, в этой комнате был не один отлично информированный господин, а как минимум двое. Теперь улыбка пропала с лица хозяина дома:
– Он организовывал встречу. Поэтому мой секретарь знает про этого человека все, что нужно для ведения совместных дел.
