В молодости я был очень нахальным. Точнее, ошибочно принимал нахальство за уверенность в себе, но на поверку вышло, что между ними нет ничего общего. И главное различие в том, что нахальство, в отличие от уверенности, обязательно должно подпитываться гордыней. Еще одна серьезная разница между ними — уязвимость. Нахальство — весьма хрупкая вещь. Пока некие внешние условия подпитывают гордыню, нахальство воспаряет на недосягаемую высоту, но при малейшей неудаче моментально терпит крах, и боль от него прямо пропорциональна высоте, на которой оно парило. Кроме того, нахальство никогда не позволяет быть самим собой. Оставаясь нахалом, я обязательно должен был держать лицо, демонстрируя всему свету свое предполагаемое превосходство. А глубоко внутри я корчился от неуверенности и страха перед новым крушением.
Уверенность же, напротив, опирается на умение видеть вещи в истинном свете, и в силу своей природы она несовместима с ложью.
Через несколько лет медитирования я ощутил, как растет моя вера в себя, и сумел понять, насколько она отличается от нахальства. За эти годы моя уверенность выдержала испытание и головокружением от успехов, и подхалимством окружающих, и сокрушительными провалами, и позором. Для меня оказалось неожиданностью такое воздействие медитации на веру в себя. И еще большей неожиданностью стала моя способность со временем вообще отказаться от нахальства в пользу уверенности.
Сейчас, анализируя собственный опыт, я могу назвать три главных источника моей уверенности в себе. Уверенность приходит через:
1) знание;
2) равностность;
3) стрессоустойчивость.
Теперь расскажу о каждом из этих источников подробнее.
1. Уверенность приходит через знание
Знание дает уверенность. Есть три аспекта уверенности, полученной через знание. Первый, менее всего связанный с медитациями, — это знание предмета. Если вам предстоит провести совещание по некоей специфической теме и вы успели познакомиться с материалами (или, что еще лучше, являетесь экспертом в данном вопросе), то вы входите в зал для совещаний вполне уверенным. Это не подлежит сомнению.
Однако есть и другой аспект уверенности, связанный с иным знанием, более мощным, чем знание предмета, — это знание себя. Оно означает развитое самоосознавание, причем как на уровне эмоционального состояния (умение различать физические ощущения в любой момент своего существования), так и на уровне самооценки (реальное представление о собственных способностях, ограничениях, ресурсах и привычках). Хорошо развитое самоосознавание позволяет максимально эффективно использовать свои сильные стороны и компенсировать недостатки, выбирать правильный курс в любой сложной ситуации, не оглядываясь в волнении на некий внутренний шкаф, где могут скрываться неизвестные скелеты, потому что все они вам известны и вряд ли вас шокируют. Конечно, временами все равно приходится открывать в себе нечто новое, способное удивить, но по большей части это не такие уж потрясающие неожиданности, чтобы из-за них чувствовать себя не в своей тарелке. А когда человек ощущает, что он на своем месте, это заметно всем. Где бы вы ни появились, вас будет окружать некая аура уверенности.
Откуда она берется? Главным образом из внимательности. Практика внимательности к телу и эмоциям со временем развивает и сильное самоосознавание, а оно, в свою очередь, приводит к уверенности, основанной на глубоком знании себя.
Но вдруг есть еще некое необходимое вам знание, которым вы пока не овладели? Как оно связано с вашей уверенностью в себе? А это еще один дополнительный аспект уверенности, приходящий через знание: знание, что вы можете знать. Иными словами, вы не сомневаетесь, что можете выучить все, что бы вам ни потребовалось. Человеком, нагляднее всего продемонстрировавшим мне эту сторону уверенности, стал один из моих наставников в медитации — мастер Шинзен Янг
[37].
Совершенствуясь как учитель медитации, Шинзен утвердился в убеждении (и я полностью с ним согласен), что если бы медитация (которую он называет «внутренней наукой и техникой Востока») успешно соединилась с наукой и техникой Запада и произошло бы их взаимное обогащение, это разительным образом изменило бы мир к лучшему. Он принял решение стать квалифицированным ученым, чтобы активно содействовать разумному диалогу между миром медитаций и миром науки. Оставалась одна проблема: в школе ему совершенно не давались ни математика, ни другие научные дисциплины. Это было одним из самых болезненных комплексов его юности и безумно пугало его еще долгие годы. И вот теперь, когда он стал уже совершенно зрелым человеком, превратилось в препятствие на пути к величайшей цели. Как быть? Что делать?
По глубоком размышлении Шинзен осознал, что он давно уже другой человек, далеко ушедший от насмерть перепуганного математикой школяра. Да, он не стал лучше разбираться в науках, зато освоил важный навык, которым не владел в детстве: обрел определенную власть над своим умом. Но, по логике вещей, человек, способный управлять своим умом, может научиться чему угодно и разобраться в любом предмете, даже таком, как математика (ух!). А уж освоив математику, он наверняка управится и с другими науками. И Шинзен начал самостоятельно изучать математику и все прочее, начав с таблицы умножения для начальных классов и постепенно продвигаясь к уровню ученой степени. И цель была достигнута: сегодня он признанный новатор, работающий на стыке медитации и науки.
Как Шинзену это удалось? У него было три помощника. Во-первых, он знал, что обладает великой силой концентрации. В далеком школьном прошлом он мог трижды прочитать параграф в учебнике математики, ничего не понять и в итоге сдаться. Теперь же он не пасовал перед трудной задачей, а пускал в дело способность к концентрации и добивался нужного результата. Во-вторых, он уже умел управлять негативным внутренним диалогом. В детстве убежденность в своей полной неспособности к математике подкреплялась частыми и сильными отрицательными эмоциями на уроках и неуправляемым внутренним голосом, постоянно твердившим: «Ну и кого ты дурачишь? Тебе никогда не разгрести это дерьмо!» (Да, представьте себе, это грубое слово на букву «д» могут употреблять даже будущие самые известные в мире мастера медитации!) Теперь же он справился с этими препятствиями, разделив их на части, с которыми был способен управиться, и применяя техники работы с болезненными эмоциями, аналогичные тем, что вы найдете в главе 6: направление внимания, проживание и познание. В-третьих, Шинзен использовал свой дар эмпатии, чтобы проникнуть в суть характеров людей, считающихся хорошими математиками, и примерить на себя образ крутого математика. Чувствуя себя так, как человек, хорошо знающий математику, и внутренне идентифицируя себя с ним, он перестал бояться «ужасных уроков». И со временем из того, кто не помнит даже таблицы умножения, он превратился в знатока, способного судить о математике на уровне ученого со степенью. Так математика из источника бесконечной боли превратилась в неисчерпаемый источник радости
[38].
