Все сразу поняли, что времени на сборы мало, и понеслись к своим домикам, собирать вещи.
— Василий Дмитриевич, вы бы поторопились, — озабоченно сказал Байдашев. — Вам на «Майбахе» лучше уехать первым, пока дорогу колесами не размолотили.
— Да-да, идемте! — Нина вскочила. — Надо уезжать! И побыстрее!
Бобров в последний раз увидел ее высокую, тонкую и удивительно ладную фигурку на ступеньках крыльца. Нина мелькнула на веранде и скрылась в доме. А он все стоял, не чувствуя, как волосы и одежда намокают под дождем, пока Ося не тронул его за руку:
— Андрюша, идем. Надо уезжать отсюда.
Не прошло и получаса, как по казавшейся еще в пятницу вечером такой спокойной и уютной турбазе полосовал проливной дождь. Люди в спешке, будто крысы с тонущего корабля уезжали отсюда. Одна за другой разворачивались на узкой стоянке машины, меся колесами грязь. Повсюду уже были огромные лужи. Во все стороны летели брызги и ошметки жирного чернозема. Чуть ли не первым уехал на своем черном «Майбахе» Квашнин, прихватив с собой Нину. Бобров увидел, что Мартин, который с ними не поехал, одиноко сидит на ступеньках крыльца, под проливным дождем. Бетси поехала с убитыми горем родителями, поэтому Мартина Бобров взял в свою машину.
По дороге они молчали. Мартин дремал, привалившись к окну, Ося смотрел через стекло на полосующий ливень и ежился, а сам Бобров все никак не мог проглотить застрявший в горле ком. Там невыносимо саднило, а под ложечкой словно засел гигантский паук, который поймал в свою паутину сердце Боброва и готовился его сожрать, медленно затягивая сеть и приближаясь все ближе и ближе к лакомой добыче. Бобров уже чувствовал, как сочится кровь там, внутри, когда в аорту врезается сеть, и капает в легкие, так что дышать все труднее и труднее.
Он еще как-то держался, пока не очутился дома. Гольдман, который боялся оставить его одного, озабоченно спросил:
— Ты в порядке, Андрюша?
— Нет, — замотал головой он. — Я совсем не в порядке. Дай мне таблетку, Ося. А лучше две.
— Ты же понимаешь, Андрей, что это билет в один конец, — тихо сказал Гольдман. — Вспомни, каких трудов тебе стоило перебороть эту привычку. Если я дам тебе сейчас таблетку, ты уже никогда… понимаешь? Никогда от меня не отстанешь.
— Все равно, — глухо сказал Бобров. — Я не могу больше этого выносить. Или ты дашь мне эту чертову таблетку, или я умру, слышишь?
Гольдман тяжело вздохнул и полез в свою сумку. Через час Бобров крепко спал, и во сне он счастливо улыбался. А в ногах у него сидел Гольдман, и, молча, плакал.
Эпилог
Нина, подавив отвращение, доела почти засохший бутерброд, запив его водой из чайника. Больше из еды в доме ничего не нашлось. Карточка была заброкирована, а все кредиты они с мужем уже «проели». Где же Стас? Он сказал, что пошел за машиной. Им надо уезжать, а точнее, бежать. Ее муж банкрот, этот чудесный дом, такой красивый, а главное, статусный, в таком чудном месте, на Рублевском шоссе, им со Стасом больше не принадлежит. Дом оформлен в ипотеку, которую давно уже нечем платить. Долги Свежевских растут, как снежный ком. Впрочем, не только у них.
…А как славно все начиналось! Осенью Нина вошла во вкус столичной светской жизни, после того, как оценила летом модные европейские курорты. Квашнина она как эскорт вполне устраивала. Он возил ее повсюду вместе со своей женой и детьми. Лариса Ивановна снисходительно называла Нину «милочкой» и то и дело спихивала на нее детей. Младшему не исполнилось и пяти, ребенок был болезненный и капризный, но Нину вдруг полюбил. Требовал только ее, словно любимую игрушку. Нина так и не поняла, кто она, то ли любовница отца семейства, то ли няня его детей? А, скорее, все сразу. Жена у Квашнина была прижимистая, и не любила чужих. А Нина была своя, она ведь спала с ее мужем.
Все оказалось не таким радужным, как виделось Нине из Чацка. Ей и ее матери. Она и Нинины сестры, кроме Бетси, которая вышла в июле замуж на Гольдмана, рвались в Москву, но Нина ссылалась на кочевой образ жизни: «Потом… Когда устроюсь в столице».
Правду говорить не хотелось. О своей довольно-таки странной «семье». Словно наложница в гареме, где всем заправляет всесильная султанша, законная жена.
Нина терпела, надеясь, что ситуация изменится. Зато она, Нина Зиненко здесь, на Лазурном берегу. А потом они пойдут на Санторини. И в Венецию. Круиз по Средиземному морю на белоснежной красавице-яхте. Мечта! Подписчицы в Инсте истекают завистливой слюной, видя Нинины фото. Разумеется, на них нет ни Ларисы Ивановны, ни детей.
Кстати, дети не такие уж и плохие, особенно старшая, Милена. Она избалована меньше всех и охотно фоткает Нину на яхте и в интерьерах. Они даже подружились. Нина тоже фоткает Милену и помогает ей фотошопить снимки, чтобы младшая Квашнина казалась стройнее, и у нее не было бы такого скучного лица. А то она очень уж похожа на свою мать, ханжу и зануду. Которая почему-то не хочет дать мужу развод и таскает повсюду его юную любовницу, чтобы все это было у нее, у законной жены на глазах. Все под контролем.
— Ну же, Милена, улыбнись! — то и дело просила Нина, раз, за разом давя на панель своего новенького айфона.
Стаса с ними никогда не было. Он сидел в офисе, в Москве, и регулярно стучал Квашнину на сотрудников банка. Докладывал обстановку. Нина даже забыла о том, что у нее есть муж. Лето пролетело быстро, Нина, и без того смуглая, загорела дочерна, а волосы, напротив, выгорели чуть ли не до белизны. Нина еще больше похорошела, хотя, куда уж больше! На нее заглядывались, гадая, кем она приходится рыжему толстяку? У многих не укладывалось в голове, что жена, любовница и дети от жены могут мирно сосуществовать в своем тесном мирке, вместе путешествуя, садясь одновременно за стол, и любезничая друг с другом. Нина и сама не понимала, как она, с ее независимым характером может это терпеть. Но очень уж хотелось посмотреть мир.
Вспомнила она о муже осенью, когда вернулась в Москву, но тут же опять забыла. Водоворот светской жизни закружил Нину, Лариса Ивановна уже не требовала ее постоянного присутствия в доме. Потому что у Нины теперь был свой дом. И она обставляла его с такой любовью. Как оказалось, чтобы теперь бросить…
…Все началось зимой. То есть, сначала никто даже не понял, что именно началось. Китай казался таким далеким, и все, что в нем происходило каким-то нереальным. Словно бы вирусом заражались где-то в другой Галактике, там же болели и умирали. Нина новости никогда не читала, и даже не забеспокоилась. Она собиралась в тур по Италии. Вместе с Васей, разумеется. Вася обещал поставить ее на горные лыжи при помощи модного тренера, бывшего чемпиона. Нина предвкушала эту встречу со знаменитостью, чистый и сладкий, как родниковая вода альпийский воздух, хрустящий снег, которого в эту зиму не было в Москве и радость новых ощущений. До них Нина в последнее время была такая жадная, ведь жизнь оказалась так прекрасна! Новый год они, «Квашнины плюс Нина», встретили на островах, в шикарной вилле с бассейном, и Нина вполне оценила прелесть Мальдив.
