Он молитвенно приложил руки ко лбу, прежде чем сказать:
— Человек раскаялся в том, что позволил злому богу привлечь его на сторону тьмы. Он много раз участвовал в ритуальных кострах культа, и только недавно понял, что это — истинное зло. Он просил меня простить ему два греха: ересь и равнодушие.
— Равнодушие? — я удивилась. — А это здесь причем?
Эрвин пожевал губами:
— Человек утверждает, что злой бог забирает детей как дары. И его, человека, это долгое время устраивало, как и остальных культистов. До тех пор, пока недавно одна девочка не умерла на полпути к богу.
Моё лицо окаменело.
— Вам признались в убийстве, а вы медлили с доносом?! — яростно прошептала я.
Медовые глаза Эрвина оставались безмятежны.
— На моем веку, — сказал он, — «Великое Лживое Чудо» не раз считало слова «умереть», «передумать» и «сдаться» синонимами. Ошибка в магической формуле.
— Баг, — сощурилась я, вспомнив любимое словечко хранителя Карланона.
— Поэтому, — продолжил Эрвин, — Всё признание можно толковать ну очень широко… Как самым безобидным, так и самым жестоким образом. Учитывая, что Культисты Жаркого Пламени являются очевидно… м-м… наивной организацией, я склоняюсь к безвредному варианту. Но решил все-таки сообщить вам. Если у вас будет время — присмотритесь, пожалуйста, к культистам. Неофициально.
— А почему именно я?
— Насколько я помню ваше личное дело, Тинави, как раз вы отличаетесь крайним не-равнодушием, — мягко улыбнулся Эрвин.
Я вздохнула и провела пятерней ото лба к затылку, пальцами расчесывая волосы.
Ой-ой…
Второй раз за сутки мне говорят нечто подобное. И третий раз заходит речь о том или ином моем «использовании».
Кажется, пора что-то делать со своей репутацией. Не туда она расцветает, ой не туда.
Хотя приятно, врать не буду.
— Я попробую, Эрвин. Но обещать ничего не могу. Сейчас очень много дел навалилось. Вот, господина Ноа завтра сопровождаю, — я подмигнула.
Эрвин, который уже собрался щелчком лопнуть сферу Бубри, замер со скрюченными пальцами.
— Архиепископа? — уточнил он. — Храни тебя Теннет, деточка…
Я поморщилась:
— Не, лучше Карланон меня храни. Я свяжусь с вами, Эрвин.
* * *
К Иноземному Ведомству ведут шестьдесят мраморных ступенек.
Они гладкие, с симпатичными розовыми прожилками, и будто светятся на солнце. Днем в хорошую погоду на них рядами сидят госслужащие: кто с сэндвичем, а кто с газетой. И поскольку тому и другому надо откуда-то браться, по ступенькам вверх-вниз шмыгают уличные мальчишки: помощники булочников и типографий.
Малец из их числа — нос запачкан, кепка набекрень — с улыбкой тормознул меня на полпути к крыльцу.
Сейчас он тут был один: время еще раннее, немногие так рвутся на работу.
— Госпожа! Свежий выпуск «Вестника Чародея»! Только отпечатан! Всего однушка!
Я вежливо отказалась, огибая мальчику.
— Ну госпожа! Такие новости в столице, ах, такие новости! Не пропустите!
— Всё нужное мне расскажут на работе, не боись, — хмыкнула я.
— А про флаг на Башне Магов? Что подменили на кровавое полотно с «шестеркой» и надписью «цифра неудачников!»?
Я аж споткнулась.
Мальчик засиял. Дразнясь, он махал у меня перед носом газетой, пока я пыталась нашарить в карманах монетку.
Хотя «газетой» — это сильно сказано. Всего один листок, внеурочный выпуск — видимо, специально про новую проказу Вира…
— Держи, — я протянула мальчику медяк.
Он пригляделся к портрету короля, тщательно попробовал его на зуб. И уже хотел отдать мне «Вестника», когда сзади паренька за плечо сцапал не пойми откуда взявшийся Ходящий.
Ну как «не пойми»…
Из воздуха, конечно, но об этом не все знают.
— Выпуск конфискуется в соответствии с приказом Его Величества Сайнора, — прожужжал искаженный голос.
Мальчик ойкнул, глаза его расширились.
Агент-теневик забрал мой свежекупленный листок, вырвал у паренька сумку с остальными копиями и совсем по-человечески, как нормальный гражданин, попёр по ступенькам вниз.
Правильно, не светить же Умениями перед газетчиком.
— Ой… — сказал мальчик. В голосе его паника (“шеф убьет!”) смешалась с восторгом (“железнолицый меня потрогал!”).
Потом газетчик перевел взгляд на меня, что-то прикинул и дёрнул прочь. Боялся, отберу монетку.
Я невнятно проворчала нечто эдакое заковыристое и пошла искать Селию.
Ладно.
Утешусь убийством. Не один преступник, так другой.
ГЛАВА 9. Так будет педагогичнее
Приказ: приостановить отправку выпускников Теневого факультета в Шолох. Причина: засекречено.
Канцелярия Университета имени Рэндома, Пик Волн, август прошлого года
Я стояла в Роще Грёз, что на краю Метелочного квартала, что на востоке Шолоха, что в Смаховом Лесу.
Передо мною рос каштан — огромный. На нём уютно размещался двухэтажный дом. Покатая крыша, окошки с ситцевыми занавесками, крыльцо… Но если ты споткнёшься на последнем, будь готов: до земли лететь далеко. Чтобы до нее добраться без потерь, «рекомендуется воспользоваться веревочной лестницей». Так и написано на табличке, прибитой к шершавому стволу.
А выше на той же табличке сказано: «Бродяга Сэмми, ресторан вересковой кухни».
— Дахху меня убьет, — пожаловалась я Патрициусу.
Кентавр, подвезший меня до места преступления, удивленно заржал:
— За что это, мадам?
— Он вчера так хотел сходить в это кафе… А мы с Кадией его отговорили. "Еще успеется!" А теперь хозяин заведения, — я сверилась с ведомственной папкой, — Гном по имени Сэммидик Гавентри, убит. Что в таких случаях происходит с малым бизнесом, Патрициус?
— Загибается малый бизнес, мадам.
— Вот-вот… Поэтому Дахху меня и убьёт, — я кисло посмотрела вверх.
В окошках «Бродяги Сэмми» виднелись силуэты коронера и Ищейки, прибывших на место преступления раньше меня.
— А вы это… — Патрициус замигал одним глазом, якобы заговорщицки, — У гнома книгу рецептов стащите. Улика мол. И подарите мастеру Дахху втихую. Чай, порадуется.
— Да это вообще-то статья, Патрициус, — хмыкнула я. Потом слезла с перевозчика и пошлепала к домику на дереве.
— Лучше б «статьей» было ваять такие скульптуры, мадам! — критически игогокнул кентавр.
