Посвящается Марен Аугусте Бергруд
10 августа 1923 г. – 14 июля 1967 г.
Давно уже он в землю лег,
А все мне чудится: гуляет
Он в этих рощах – на лужок,
Промокший от росы, ступает
И распустившийся цветок,
С ужимкой важной обоняет
И слышит звонкий мой рожок…
[1]
Йейтс
Окленд.
Черепаха, которую мореплаватель Джеймс Кук подарил королю Тонга в 1777 году, умерла вчера в возрасте около 200 лет.
Черепаха, которой было дано имя Ту’ималила, умерла во дворе королевского дворца в столице Тонга Нукуалофа.
Жители Тонга относились к черепахе с таким же почтением, как к властителю. Специально приставленные смотрители круглосуточно следили за черепахой. Несколько лет назад животное ослепло, оказавшись в горящем кустарнике.
Радио Тонга сообщило, что панцирь Ту’ималила будет передан музею Окленда в Новой Зеландии.
Рейтер, 1966
Глава 1
Модулятор настроения, стоявший возле кровати, легко зажужжал и включил автосигнализатор, который разбудил Рика Декарда слабым, приятным электроимпульсом. Немного удивленный – он неизменно удивлялся внезапному состоянию бодрствования, которому не предшествовали полусонные зевки, – Рик, в цветастой пижаме, поднялся со своей кровати и потянулся. Айрен, жена Рика, тут же разлепила серые невеселые глаза, моргнула и закрыла их вновь.
– Ты очень слабо устанавливаешь свой «Пенфилд», – подсказал Рик. – Давай я подрегулирую его, ты быстро проснешься и…
– Убери свои руки с регулятора. – Голос ее прозвучал резко и зло. – Я не намерена просыпаться.
Рик присел на краешек кровати, наклонился к жене и спокойно объяснил:
– Если выставить регулятор импульса на более высокий уровень, ты будешь просыпаться в хорошем настроении, вот и все. На уровне «С» регулятор приведет тебя в состояние бодрствования так же быстро, как меня.
Рик дружелюбно – его собственный регулятор был выставлен на уровень «Д» – погладил обнаженные бледные плечи жены.
– Убери свои грубые лапы, коп, – прошипела Айрен.
– Я не коп, – возразил Рик, чувствуя мгновенное раздражение: он оказался не готов к ее резкому ответу.
– Ты еще хуже, – уточнила жена, не открывая глаз. – Ты – убийца, которого наняли копы для грязной работы.
– Грязная работа – убивать людей, а я никогда… – Раздражение усилилось и переросло в откровенную неприязнь к Айрен.
– Людей – нет, – согласилась женщина, – только несчастных анди.
– Надо отметить, ты без колебаний тратила премиальные, которые я получал за анди, на любую ненужную вещь, привлекшую твое внимание… – Рик поднялся, прошелся по комнате раз-другой и остановился рядом с корпусом модулятора настроения. – Вместо того чтобы накопить достаточную сумму, – Рик вздохнул, – купить настоящую овцу и заменить электрический муляж, что стоит наверху. Иметь поддельное животное! И это при моих-то заработках за последние несколько лет!
Он застыл в нерешительности перед корпусом модулятора, раздумывая, набрать ли ему код таламического депрессанта (чтобы устранить внезапную ярость) или таламического стимулятора (чтобы возбудиться и выиграть спор).
– Если ты наберешь код усиления злости, – сказала Айрен, открыв глаза и внимательно наблюдая за мужем, – то я тут же последую твоему примеру. Я установлю модулятор на максимум и устрою тебе такую взбучку, что все наши предыдущие скандалы покажутся детской игрой. Набирай-набирай, а тогда посмотрим, чего я стою. – Она резво соскочила с кровати, встала возле своего модулятора и впилась глазами в Рика, внимательно наблюдая за его действиями.
Он вздохнул, обезоруженный ее угрозой.
– Я наберу код, записанный в моем графике на сегодня.
Решив свериться с графиком, он прочитал в нем: «Третье января 1992 года: деловое, профессиональное отношение к работе».
– Если я последую своему графику, – осторожно предложил Рик, – ты согласишься набрать код своего?
Предусмотрительно не связывая себя обязательством, он ждал, согласится ли жена с его предложением.
– Мой график на сегодня – шестичасовая депрессия с уклоном в самобичевание, – ответила она.
– Что? Зачем ты планируешь такие дни? – (Депрессии подрывали основу идеи моделирования настроения.) – Никогда бы не предположил, что ты станешь использовать модулятор, чтобы впасть в подобное состояние.
– Однажды вечером я сидела здесь, дома, – объяснила Айрен, – и, как положено, подключилась к Бастеру Френдли и Его Приятелям в тот момент, когда он говорил о каком-то очень важном сообщении, которым всех нас собирался удивить… и тут в передачу всунули ужасную рекламную заставку, из тех, которые я ненавижу, ну… ты знаешь, эта реклама – «НАСТОЯЩИЕ СВИНЦОВЫЕ ГУЛЬФИКИ – ТОЛЬКО У „МАУНТИБЭНК“!» Поэтому на секунду я отключила звук… И услышала… здание, наше здание. Я услышала… – Она взмахнула руками.
– Пустоту квартир, – подсказал Рик. Временами он тоже слышал пустоту, слышал даже тогда, когда несомненно спал. До сих пор, до сего года и дня, даже наполовину заселенное здание, пригодное к эксплуатации, котировалось очень высоко по вновь возникшим меркам плотности населения; несомненно, что в районах, до войны называвшихся пригородами, вы могли наткнуться на совершенно пустое здание… во всяком случае, Рик слышал о таких домах. Конечно, он получал информацию из вторых рук, но, как и большинство людей, не стремился проверить ее или уточнить.
– В тот момент, – продолжала Айрен, – когда раздался щелчок выключившегося телевизора, на модуляторе стоял код 382. Я воспринимала пустоту разумом, но ничего не почувствовала. Моей первой реакцией было чувство благодарности и признательности за то, что мы можем пользоваться модулятором «Пенфилда». Неожиданно мне стало понятно, что это противоестественно и гадко – ощущать отсутствие жизни, и не только в нашем здании, но повсюду, ощущать, но делать вид, что ничего не происходит… Ты понимаешь? Надеюсь, не понимаешь. Того короткого ощущения оказалось достаточно, чтобы посчитать его признаком психического заболевания, которое называется «отсутствие адекватного эффекта». Оставив звук ТВ выключенным, подсела к модулятору настроения и стала экспериментировать. В конечном итоге я набрала код безысходности. – Ее смуглое дерзкое лицо выражало удовлетворение, будто она добилась очень ценного результата. – И тогда я вписала новый код в свой график дважды в месяц. Думаю, мое решение обоснованно, а шести часов достаточно, чтобы прочувствовать безнадежность всего происходящего, безнадежность нашего существования здесь, на Земле, в то время как толковые и энергичные люди давно эмигрировали. Тебе так не кажется?
