– Согласен, – вздохнул Рик, посмотрев на бумажку.
Он подписал кредитный лист, внеся в виде аванса премию за усыпленных анди. И вскоре стоял в трех шагах от ховеркара, с немым восторгом наблюдая, как служащие магазина грузят упаковочную клеть в кар. «Теперь у меня вновь есть животное, – сказал себе Рик, – настоящее, не электрическое. Второе настоящее животное в моей жизни».
Вспомнив о цене, вернее о сумме кредита, которую предстоит выплачивать, он ужаснулся и задрожал.
«Но я должен был купить животное! – подбодрил себя Рик. – После откровений Фила Реша… Я должен был восстановить уверенность в собственных силах и возможностях. В противном случае я бы бросил работу».
Руки его онемели, но он все же поднял ховеркар, возвращаясь в свою квартиру, к своей Айрен. «Она разозлится, – предположил Рик. – Она все время будет думать о моей платежеспособности. К тому же, поскольку она большую часть времени торчит дома, на ее плечи ляжет обязанность ухаживать за козой». Он снова помрачнел.
Осторожно опустив кар на крышу, Рик выключил мотор и некоторое время сидел молча и не двигаясь; затем начал сплетать в уме – из отдельных нитей – правдоподобную версию событий прошедшего дня. «Покупка необходима мне из-за работы, – думал он. – Престиж. Давно пришло время заменить электрическую овцу; поддельное животное подрывает мой моральный дух. Скорее всего, именно это я скажу Айрен», – решил он.
Рик торопливо выпрыгнул из ховера, но потом долго возился с упаковочной клетью, осторожно вытаскивая ее с заднего сиденья; он запыхался, но все же ему удалось аккуратно опустить ее на крышу. Коза, скользя копытцами по гладкому днищу клети, за все время не издала ни звука. Теперь, почувствовав твердую поверхность, она с благодарностью посмотрела на Рика блестящими глазами.
Он спустился на свой этаж, прошел по знакомому коридору до двери в квартиру.
– Привет! – воскликнула Айрен, готовившая обед на кухне. – Где ты так задержался?
– Поднимемся на крышу? – предложил Рик. – Хочу тебе кое-что показать.
– Ты купил животное. – Она развязала и сняла фартук, машинально поправила волосы и направилась следом за ним: они вышли из квартиры и быстро пошли по коридору. – Ты мог бы посоветоваться со мной, – Айрен тяжело дышала. – Я имею право участвовать в принятии решения, когда речь идет о самом ценном приобретении, которое мы когда-либо…
– Я хотел сделать сюрприз, – объяснил Рик.
– Ты сегодня заработал премиальные, – произнесла жена так, как будто зачитывала обвинительное заключение.
– Да. Я усыпил трех анди, – признался Рик. Он вошел в лифт, но вверх, к небесам, они поднимались вместе. – Я не мог не купить, – сказал он. – Что-то произошло сегодня со мной, и это что-то изменило мое отношение к смерти. Я не смог объяснить даже себе самому, но понял одно: если не куплю животное, не смогу больше работать охотником. – Лифт замер наверху, на крыше; Рик вышел вместе с женой в вечерний сумрак, где их ожидала коза в клетке; включив прожектора, которыми пользовались все жители дома, он указал на козу, не говоря ни слова. Ожидая реакцию жены.
– О боже, – тихо сказала Айрен. Она приблизилась к клетке, внимательно разглядывая животное, обошла вокруг, осмотрев козу со всех сторон. – Она живая? – спросила Айрен. – Она не поддельная?
– Абсолютно живая, – сказал Рик, – если только меня не надули.
Но такое случалось крайне редко: штраф за подделку составлял сумму, в два с половиной раза превышавшую полную стоимость настоящего животного.
– Нет, меня не надули.
– Козел черной нубийской породы, – проговорила Айрен.
– Коза, – поправил Рик. – Возможно, в будущем нам удастся спарить ее. Мы подоим ее, а из молока приготовим сыр.
– Можно запустить ее в вольер, где овца?
– Ее следует держать на привязи, – сказал он. – По крайней мере, несколько дней.
Айрен пропела странным, немного детским голосом:
– Жизнь моя – это любовь и наслаждения. Старая, старая песня Йозефа Штрауса. Припоминаешь? Когда мы впервые встретились? – Она нежно обняла его за шею, прижалась, поцеловала. – Много любви. И очень много наслаждений.
– Большое спасибо, – ответил Рик и сжал ее в объятиях.
– Давай поскорее спустимся вниз и поблагодарим Мерсера. Затем вновь поднимемся сюда и дадим ей имя. И возможно, ты найдешь веревку, чтобы ее привязать. – Айрен потянула его за собой, к лифту.
Сосед Билл Барбо, который стоял возле своей Джуди, поглаживая и почесывая лошадь, окликнул их.
– Эй, какая прекрасная коза, Декард! Мои поздравления. Вечер добрый, миссис Декард. Возможно, у нее появятся козлятки; возможно, мы сторгуемся: я поменяю жеребенка на двух козлят.
– Спасибо, – поблагодарил Рик. Он пошел следом за Айрен, в сторону лифта. – Эта покупка снимет твою депрессию? – спросил он. – Я уже вылечился.
– Конечно же снимет – ответила Айрен. – Теперь мы можем всем сказать, что наша овца поддельная.
– Думаю, этого не следует делать, – настороженно ответил Рик.
– Но мы можем, – настаивала Айрен. – Теперь нам нечего скрывать, ведь наши мечты сбылись! – Она вновь встала на цыпочки, прижалась и проворно поцеловала Рика; ее дыхание, страстное и прерывистое, щекотало ему шею. Потом она протянула руку к кнопке лифта.
Рик почувствовал какое-то беспокойство и сказал:
– Давай постоим здесь еще немного. Куда ты торопишься? Давай постоим и понаблюдаем за козой. Просто посидим, посмотрим, а может, и покормим ее. Мне дали с собой пакет с овсом на первое время. И почитаем руководство по уходу за козами; мне дали его бесплатно, вместе с овсом. Мы можем назвать ее Евфемия. – Но в этот момент подъехал лифт, и Айрен заскочила в кабину.
– Айрен, подожди, – попросил он.
– Это аморально, если мы не сольемся с Мерсером в порыве признательности, – сказала Айрен. – Я сегодня держалась за рукоятки эмпатоскопа, и мне помогли снять депрессию… конечно немного, не так, как помогла коза. Но все же в меня попал осколок камня, вот посмотри. – Она показала ему запястье, на котором он различил темное пятно – синяк. – Но я непрестанно думала о том, насколько лучше мы становимся, когда мы с Мерсером. Несмотря на боль. Физическая болы но духовное слияние; я ощущала всех и каждого, по всему миру, всех, кто сливался воедино в тот миг. – Дверцы лифта дернулись, чтобы закрыться, но она остановила их, подставив ногу. – Входи, Рик. Это ненадолго. Ведь ты и так почти не участвуешь в слиянии; я хочу, чтобы ты поделился своим настроением со всеми; ты должен предоставить им такую возможность; аморально оставлять радость только себе.
Она, конечно же, была права. Поэтому он вновь вошел в лифт и вернулся в квартиру. Оказавшись в гостиной, Айрен стремительно включила эмпатоскоп: ее лицо оживилось, наполняясь благодатью, оно осветилось изнутри, как восходящая молодая луна.
