– Что-то не так? – испуганно спросила Корица. Неужели она допустила ошибку?
– Вовсе нет, напротив. Мой отец всегда работал в белом халате. Только он имел право носить его. Папа говорил, что в лаборатории мог быть только один «нос», и уж точно им был не я. После его смерти я ни разу не притрагивался к его халату и не купил себе другой. Я не помню, когда мне в последний раз что-то дарили…
Корица выдохнула с облегчением. Все-таки она поступила правильно.
– Нос в лаборатории? – переспросил Маттео. Слова Эудженио его удивили.
Эудженио рассмеялся.
– Ах да! И почему я решил, что вы и так это знаете? Парфюмеров зовут «носами». Не очень-то приятно, мы даже стараемся избегать этого слова, но ничего не поделаешь. Профессия парфюмера – очень древняя, она возникла более четырех тысяч лет назад. Давным-давно люди создавали благовония, чтобы задобрить богов. Сегодня мы пользуемся парфюмом, чтобы порадовать себя.
– Значит, вы… «нос»? – уточнила Марта.
– Да, и сегодня вы узнаете, как я работаю.
Корица довольно кивнула.
– Но прежде чем мы поднимемся в лабораторию, я хотел бы кое-что показать вам.
Корица подняла бровь.
– Следуйте за мной.
Эудженио провел гостей через зал, в котором они с Корицей пили чай. Прошли они и мимо домашней библиотеки. Наконец он распахнул дверь, за которой скрывалась комната, залитая ярким светом.
– Это мой зимний сад, – с гордостью сказал Эудженио. Он отошел в сторону, пропуская гостей вперед.
Корица и ребята вышли на длинную тропинку, вдоль которой росли цветы. Окна комнаты, выкрашенной зеленым, отлично пропускали тепло и свет. Эта комната, которая показалась Корице настоящей теплицей, выходила в маленький садик – ухоженный, но пустой.
Синьорина огляделась.
– Это мой розарий, – пояснил Эудженио. – Если бы вы только знали, как здесь красиво в мае и июне! В детстве окна моей комнаты выходили на этот садик. Я вырос в окружении роз. Отец всегда говорил, что настоящий парфюмер должен уметь различать естественные ароматы цветов. Сколько часов я провел в этом саду, играя с лепестками… Кроме роз мои родители выращивали цветы с более сильным запахом. Так я учился различать ароматы, которые менялись вместе со временем года.
– Как чудесно! – воскликнула Корица.
Лицо Эудженио просияло.
– Что это? – спросила Марта, остановившись у необычного растения. – Цветы розовые, а странные длинные листья похожи на бусы из сердец!
Эудженио не успел ответить. Его опередила Корица.
– Это декабрист.
Ей даже не пришлось смотреть на растение. Она сразу узнала его по описанию.
Эудженио посмотрел на нее с восхищением.
– Мой отец тоже любил цветы, – призналась Корица. – Он так надеялся, что я стану флористом, но в итоге ему пришлось смириться с моей любовью к пирожным.
Все рассмеялись.
– Ну и хорошо, иначе вы бы уговорили нас есть цветы! – в шутку сказал Маттео. Он представил, как жует лепестки, и поморщился.
– Но цветы можно есть! – возразил Эудженио. – Лепестки очень важны: из них делают эфирные масла для парфюмов. Но их можно использовать и в кондитерском деле. Ну что, поднимемся в лабораторию?
Гости направились за ним в сторону выхода. Корица шла последней, погрузившись в мысли. «А ведь цветы действительно можно есть…» – подумала она.
Перед тем, как войти в лабораторию, каждый надел свой халат. Затем Эудженио открыл раздвижную дверь.
К тому времени он немного расслабился. Он получше узнал своих гостей и теперь чувствовал себя увереннее. И почему он решил, что дети – неуправляемые сорванцы, от которых нужно держаться подальше? Он еще никогда так не ошибался. Марта и Маттео были воспитанными и любознательными. Эудженио не ожидал этого. У него не было ни детей, ни внуков, а значит, и поводов общаться с ними. Вот почему он попал в ловушку собственных предубеждений.
– Начнем с основ, – заявил он. – Как, по-вашему, нужно слушать парфюм?
«Какой странный вопрос, – подумал Маттео. – Просто понюхать его!» Но вслух он ничего не сказал. Он немного растерялся, оказавшись в лаборатории, заставленной темными бутылочками. А еще здесь было так тихо, что ему хотелось говорить шепотом. Впрочем, Эудженио тоже сбавил тон.
– Нам понадобится вата, – ответила Корица, подмигнув Эудженио.
Ребята недоуменно уставились на нее. Вата?
– Именно! Начнем с нее. Марта, дай, пожалуйста, четыре комочка ваты. – Эудженио показал на мешочек, лежавший на столе. Затем он попросил Маттео взять с полки парфюм номер 3.
– Как вы думаете, что такое голова, сердце и база? – спросил Эудженио.
Маттео снова удивился.
– Голова и сердце – части тела, – уверенно ответил он.
Корица нахмурилась.
– Так называются ноты парфюма. Ноты головы ощущаются сразу, как только мы распылим парфюм в воздухе. Они быстро исчезают – уже через несколько минут. Ноты сердца длятся дольше – несколько часов. Именно они создают знаменитый шлейф парфюма. Ноты базы исчезают лишь через несколько дней. Они придают аромату особые черты. Но, пожалуй, будет лучше, если вы узнаете это на практике. Легче показать, чем рассказать.
С этими словами Эудженио распылил парфюм номер 3 на комочки ваты и протянул их своим ученикам.
– Держите их на расстоянии нескольких сантиметров от носа, – посоветовал он. – Закройте глаза и сделайте глубокий вдох. Расслабьтесь, пусть аромат проникнет в вас.
Ребята робко взяли по комочку ваты и последовали указаниям. То же самое сделали Корица и Эудженио. В лаборатории повисла абсолютная тишина. Ее прервал лишь шум машины, проехавшей мимо дома.
– Что вы чувствуете? – спросил Эудженио через минуту.
– Сладкий аромат, немного резкий… – начала Корица.
– Мне тоже он кажется сладким, – согласилась Марта.
Эудженио улыбнулся.
– Молодцы, это действительно аромат со сладкими нотами. Отличное начало!
– Я чувствую запах дерева, – неожиданно сказал Маттео.
Эудженио резко перевел взгляд на мальчика и округлил глаза.
– Ты и вправду чувствуешь дерево?
