– О господи! – Элизабет подступила ближе к фотографии, узнавая улыбку, глаза, все остальное.
– Как такое могло быть?
– Пока не знаем.
Она прикоснулась к фото, вспоминая женщину такой, какой та была: красивой, тихой и почему-то грустной.
Женщину по имени Кэтрин Уолл.
Жену Эдриена.
* * *
Элизабет не стала дожидаться, пока Фрэнсис Дайер отправится ее искать. Сама нашла его в его собственном кабинете, на телефоне. Там был и Бекетт.
– Не хочешь мне что-нибудь сказать?
Дайер встретился с ней взглядом, не отрывая трубки от уха.
– Нет, она сейчас здесь. Я сам разберусь. Спасибо, что предупредил. – Он положил трубку на рычаг. – Да, эффектно ты обставила свой выход…
Он махнул Бекетту – закрой, мол, дверь.
– Это был старшо́й федералов. Интересуется, какого хрена отстраненный детектив сует нос в самое нутро межведомственной операции.
– Когда ты мне все расскажешь?
– Пока что я тут задаю вопросы, – отозвался Дайер.
– Так когда?
– Лиз, послушай…
Элизабет резко обернулась к Бекетту, уперев руки в бока.
– Может, ты меня тоже сейчас поучишь порядку проведения межведомственных операций, Чарли? Знаю я все эти порядки, и сейчас я плевать на них хотела!
Опять повернулась к Дайеру, в голосе – неприкрытое напряжение.
– Так когда ты собираешься объявить мне, что Эдриен Уолл абсолютно чист?
– Такого я тебе сказать не могу.
– Его жена тоже в числе жертв. И она погибла после его задержания.
– Эдриен голыми руками избил до смерти тюремного охранника. – Дайер откинулся в кресле, свел вместе кончики пальцев. – С равным успехом можно было убить копа.
Элизабет отвернулась, потрясенная вопиющей несправедливостью происходящего. Эдриен попал в тюрьму за то, чего не совершал. А теперь его разыскивали за убийство охранника, которого при других обстоятельствах он и знать бы не знал…
– Он потерял тринадцать лет собственной жизни, а теперь еще и жену!
– Я не могу изменить тот факт, что он убил Уильяма Престона. Офицер Оливет дал показания под присягой. Скоро мы получим результаты анализа ДНК. – Дайер выдвинул ящик, достал оттуда ее табельный пистолет и значок, положил на стол. – Забирай.
– Что?
– Забирай – и выкладывай, где искать Эдриена Уолла.
Элизабет, посмотрев на значок, поняла суть предложения. Она может опять стать копом. Слово разнесется с самого верха: Лиз опять в наших рядах, Лиз снова одна из нас. Но у возвращения в обойму есть своя цена, и цена эта – Эдриен Уолл.
– А что, если я тебе скажу, что Ченнинг Шоур пропала?
– А я тебе на это скажу, что она – взрослая женщина, освобожденная под залог, и может отправиться куда ее душе угодно. Забирай значок.
– А что, если я скажу, что она попала в беду?
– И у тебя есть доказательства? Что-то конкретное?
Элизабет открыла было рот, но знала, что это совершенно бесполезно. Пятнышко крови? Потерянный телефон?
– Забирай значок. И говори, где искать Эдриена Уолла.
Дайер по-прежнему прикрывал пистолет со значком рукой с растопыренными пальцами. На Ченнинг ему было плевать. Ему был нужен Эдриен. Больше ничего.
Элизабет ткнула пальцем в Бекетта.
– Ну, а ты что скажешь?
– Я думаю, что она просто психанула и объявится, когда малость придет в себя. Эдриен сейчас гораздо важнее.
– И это все, что ты можешь сказать про Эдриена?
– У офицера Престона остались жена и дети. У меня тоже жена и дети.
Элизабет только переводила взгляд с одного на другого. Ни малейшего желания уступить, ни капли сомнения в глазах обоих.
– Если я тебе его сдам, мне нужна помощь с Ченнинг.
– Кого рода помощь? – уточнил Дайер.
– Ресурсы. Люди. Я хочу, чтобы ее объявили в розыск. Я хочу, чтобы ее нашли, и я хочу, чтобы это было дело повышенного приоритета на всех уровнях. Здесь, на уровне штата, на федеральном уровне.
– А ты знаешь, где искать Эдриена?
– Знаю.
– И ты мне скажешь, где он?
– Если ты поможешь мне найти Ченнинг.
Дайер подвинул ей по столу значок.
– Забирай.
– Я хочу услышать, как ты это скажешь.
– Я помогу тебе найти ее.
– Хорошо. – Элизабет взяла значок, прицепила к ремню. Подхватила пистолет, проверила, заряжен ли.
– Это очень простая часть. – Дайер придвинул ей лист бумаги и ручку.
Элизабет бросила взгляд на Бекетта, а потом написала адрес и номер комнаты.
– Только не подстрелите его, – сказала она.
А потом подвинула лист обратно по столу.
30
Ченнинг казалось, что сейчас она умрет, и все из-за жары. Та плотно наполняла силосную башню, вдавливала ее в землю. После долгих проведенных здесь часов у нее не осталось ни капли слез и ни капли пота. Все, что у нее было, – это темнота, жара и один-единственный вопрос.
«Когда он вернется?»
Только это и имело сейчас значение. Не почему все это произошло, и не где она сейчас, а когда.
Когда он появится?
Ченнинг перекатилась на колени, коснувшись щекой горячей земли. Ощутила ее вкус на губах и во рту, ощутила ее ноздрями.
«Ну, еще разок!»
Стоило выпрямиться, и пластиковые стяжки опять больно врезались в кожу. Все та же боль. Та же скользкая грязь под коленями. Земляной пол почти невидимо перекосился в черноте, но она встала на ноги – руки по-прежнему за спиной, ноги столь же крепко стянуты у лодыжек.
«Я смогу это сделать!»
Она уже падала раз пятьдесят или сто. Вокруг темно, хоть глаз выколи. Ченнинг была вся в крови.
«Хорошо…»
Продвинулась на дюйм вперед, не упала.
«Хорошо, хорошо…»
Попробовала прыгнуть, оттолкнувшись обеими ногами, сумела удержать равновесие. Сделала так еще два раза – больше без падения не получалось. Это была уже привычная схема. Встать. Упасть. Отплеваться от грязи.
Должен быть выход.
Что-нибудь острое.
Ченнинг сделала еще одну попытку и упала, подвернув лодыжку, рухнула прямо плашмя. Руки связаны, ни за что не схватишься, так что упала прямо лицом в грязь, которая забилась в горло. Перекатилась на спину, поперхнувшись.
