– Гидеон! Ченнинг!
Она подозвала к себе детей, и те подчинились – Ченнинг почти бегом, мальчик спотыкаясь. Они прошли мимо Бекетта, но тот даже не попытался их остановить. Голова у него упала на грудь. Плечи повисли. Элизабет закрыла детей собой, и тут мир словно замедлился, все вокруг вошло в четкий фокус: хрип воздуха у нее в горле, пот и страх Бекетта, внезапное отчаяние.
– Ты должна мне сказать, – тупо проговорил он, и хотя она услышала эти слова, но пропустила их мимо ушей. Начальник тюрьмы повел своих людей по проходу, и Лиз переключила внимание на то, что сейчас имело значение. Два пистолета. Два револьвера. Вид у Оливета испуганный.
– Пожалуйста, дай ему то, чего он хочет!
– Заткнись, Чарли.
– Ну прошу тебя, Лиз! Ты просто не знаешь этого человека!
– Вообще-то очень даже хорошо знаю.
Начальник был уже совсем близко – пятнадцать футов, десять… Элизабет заговорила, когда он подошел к первому ряду скамей.
– Насколько я понимаю, вы оба знаете друг друга получше, чем я думала.
– Естественно, – отозвался начальник. – Мы с детективом Бекеттом вот уже много лет не разлей вода. Сколько, Чарли? Пятнадцать? Шестнадцать?
– Только не делай вид, будто мы друзья!
Бекетт буквально выплюнул эти слова, и начальник повертел стволом пистолета, который небрежно держал в руке.
– Друзья… Знакомые… Какая разница.
Высокомерные нотки у него в голосе теперь стали гораздо заметней, улыбка – ленивей и вальяжней. Из-за этого у Элизабет противно закрутило в животе. На начальнике был легкий летний костюм. Его люди позади тоже были в цивильном. Элизабет не сводила взгляд с начальника.
– А он в курсе, что вы делали с Эдриеном? – она повысила голос, чтобы всем было слышно. – Что пытали, мучили его? Он в курсе, что ваши люди пытались убить Эдриена?
Элизабет попятилась к алтарю, и дети двинулись вместе с ней – вначале на два шага, потом на три.
Начальник тюрьмы и его люди тоже продолжали напирать вперед.
– Люблю Вегас, – произнес начальник. – По-моему, это мое кредо. – Он обвел стволом пистолета кружок; обеими руками изобразил нечто вроде крыши. – «Что происходит в Вегасе, остается в Вегасе»
[50]. Так и в моей тюрьме.
«В его тюрьме».
Он может называть ее так, и кто станет ему возражать? Охранники? Заключенные? Никто, если он достаточно жесток, достаточно коварен.
– Так ты знал? – спросила Элизабет у Бекетта. – Знал, что они пытали Эдриена? Что они убили его сокамерника?
– Неважно, что я знаю.
– Как ты можешь так говорить?
– Отпетые люди, – перебил начальник. – Я благодарю Бога за них каждый божий день.
– Нет никаких денег, – сказала она начальнику. – Нет никакого горшочка с золотом на конце вашей жалкой маленькой радуги
[51].
– Я уже говорил, что нас это не интересует. Все дело в Уильяме Престоне, который был мне дорог. Заключенные не трогают моих охранников. В тюрьме или за ее пределами. Такого не происходит. – Ствол его пистолета вздернулся вверх. – Детектив Бекетт, будьте добры, отойдите от остальных.
– Вы должны были ждать снаружи! – Набычившись, Бекетт двинулся к начальнику тюрьмы. – Вы ждете снаружи. Я захожу. Таков был уговор.
– Я очень нетерпеливый человек. Есть такая слабость.
– Я дал слово.
– И все же у меня нет никаких оснований тебе доверять.
– Да полно у тебя оснований! Сам знаешь! – Бекетт уже умолял. Элизабет никогда не видела, чтобы он кого-то умолял. – Я могу получить то, что тебе нужно. Пожалуйста! Просто оставьте их в покое. Дайте мне две минуты. Я выясню, где он. Никто не пострадает. Никому не придется умереть.
– Ты думаешь, я готов кого-нибудь убить?
– Я не в этом смысле. Прошу тебя…
– Этот человек жив?
Начальник ткнул пистолетом на преподобного Блэка, лежащего связанным на полу. Элизабет открыла было рот, чтобы ответить, но, прежде чем успела хоть что-то сказать, начальник выстрелил ее отцу прямо в сердце. Пуля вошла почти незаметно, но на выходе оставила здоровенную рваную дыру. Тело едва дернулось.
– Это чисто для привлечения внимания.
Элизабет уставилась на своего отца.
Ченнинг вырвало.
– Мне нужен Эдриен Уолл. – Пистолет был сорок пятого калибра, курок на боевом взводе. Начальник показал стволом на Гидеона. – Похоже, чудесный мальчишка…
– Нет!
Элизабет выпрыгнула прямо под ствол, растопырив пальцы. Согнулась в поясе, полная отчаяния и совсем маленькая, и тоже всем своим видом умоляла.
– Да черт побери! – взревел Бекетт. – Мы, мля, так не договаривались!
– Договор расторгнут.
Начальник выстрелил ему прямо в живот. Секунду здоровяк еще стоял, а потом переломился пополам и рухнул на пол.
– Чарли! – Элизабет упала на колени рядом с ним. – О господи! Чарли!
Прижала руку к пулевому отверстию на животе, потом ощупала выходную рану на спине. Та была здоровенная, с рваными краями, и сразу под ней торчала рукоять пистолета. Боль заливала глаза Бекетта, но он одними губами произнес единственное слово.
«Нет…»
Элизабет посмотрела на начальника тюрьмы и его людей. Теперь у всех в руках были стволы, и эти стволы смотрели на нее.
– Ах ты сволочь!
– Ранения в живот чрезвычайно болезненны, – произнес начальник. – И все же кое-кто выздоравливает.
– Но зачем?..
– Все это насилие? Все вот это? – Он махнул рукой на мертвого и умирающего. – Чтобы вы воспринимали меня всерьез и дали то, что мне требуется.
– Чарли… О господи!
Его кровь собиралась в лужу у нее под коленями. Его пальцы переплелись с ее пальцами.
– Все должно было быть не так… – Элизабет чувствовала, что он угасает. – Лиз, прости…
Она коснулась его шеи возле горла, когда его глаза закрылись. Ему было очень плохо, но он еще дышал.
– Что у вас на него есть? – ее голос резал, словно ножом; она вскочила на ноги, вдруг совершенно потеряв страх. – Он не стал бы это делать просто так!
– Приводить меня сюда? Нет, конечно. Я просто был с ним, когда позвонила вот эта девчушка. – Начальник описал еще один кружок стволом своего пистолета. – Он пытался защитить вас. Стал уверять, будто сам может получить все, что я хочу. Хотя явно не мог. И вот мы здесь.
