Вот в том-то вся и проблема.
Огромная, блин, реально вселенская проблема.
Расстроенный и злой, Бекетт отодвинул кофейную чашку и взмахом руки попросил счет. Официантка легкими неспешными шагами подошла к нему.
– Что-нибудь еще, детектив?
– Только не сегодня, Мелоди.
Она положила счет лицом вниз, и тут в кармане у Бекетта завибрировал телефон. Он выудил его, присмотрелся к экрану, ответил:
– Бекетт!
– Привет, это Джеймс Рэндольф. Есть минутка?
Джеймс – это еще один детектив. Постарше Бекетта. Башковитый. Но при этом еще и отмороженный на всю голову.
– Что стряслось, Джеймс?
– Помнишь некую Элин Бондурант?
Порывшись в памяти, Бекетт припомнил женщину, с которой имел дело шесть или семь лет назад.
– Помню. Развод закончился грандиозным скандалом. Ее бывший нарушил судебный запрет не приближаться к ней плюс расколошматил полдома, по-моему… А что там с ней?
– Она ждет на второй линии.
– Так ведь семь лет прошло! Не можешь сам разобраться?
– Ну что тебе на это сказать, Бекетт… Дамочка сильно на нервяке. И хочет только тебя.
– Ну ладно, давай. – Он положил локоть на перегородку кабинки. – Соединяй.
– Повиси на трубочке…
На линии потрескивали помехи, потом дважды щелкнуло. Когда послушался голос Элин Бондурант, он звучал спокойней, чем ожидал Бекетт.
– Простите, что тревожу вас, детектив, но я помню, как чутко вы ко мне тогда отнеслись…
– Да все нормально, миссис Бондурант. Чем могу помочь?
Она как-то отчаянно рассмеялась.
– Всё, чего мне хотелось, это просто прогуляться…
* * *
Когда Бекетт влетел на грунтовую дорожку под церковью, опять позвонил детектив Рэндольф.
– Пока точно не знаю. – Автомобиль вовсю подскакивал на ухабах разбитой колеи, наверху уже маячила церковь. – Будь пока на низком старте. Подтяни пару-тройку патрульных, криминалиста, медэксперта… Может, и ложная тревога, но вообще-то не похоже.
– Это то же самое?
– Пока не знаю.
– Дайеру сказать?
Бекетт немного поразмыслил. Дайер – хороший администратор, но далеко не самый лучший коп на всем свете. Все принимает слишком близко к сердцу, склонен обычно все затягивать, даже когда промедление становится смерти подобно. Есть до боли знакомый адрес и тот факт, что Эдриен только что вышел из тюрьмы, так что вполне вероятно, что это и впрямь то же самое. В глубине души Бекетт считал: Дайер так полностью и не оправился от того, что его напарник оказался убийцей. Годами в управлении муссировались одни и те же вопросы.
«Где были глаза у Дайера?»
«Что из него тогда за коп?»
– Послушай, Джеймс. Фрэнсис наверняка задергается по этому поводу. Давай-ка для начала как следует выясним, с чем мы имеем дело. Просто сиди на жопе ровно, пока я не перезвоню.
– Только не затягивай.
Тринадцать лет прошло с тех пор, как в той же самой церкви Эдриен убил Джулию Стрэндж, но Рэндольф тоже это почувствовал: грядут мрачные перемены. Это могло изменить абсолютно все. Человеческие жизни. Город.
«Лиз…»
Бекетт сбросил телефон в карман, взялся за руль обеими руками и посмотрел сквозь лобовое стекло на вырастающую перед ним церковь. Даже сейчас это место вызывало у него глубоко тревожные чувства. Здание было старым, все вокруг него густо заросло ромашками, конизой
[15] и разнокалиберными соснами. Ну ладно, заросло и заросло, главная проблема – история места. Начиналась она с Джулии Стрэндж. Ее убийство и само по себе было событием хуже некуда, но даже после того, как церковь забросили, послевкусие смерти по-прежнему зримо и незримо витало вокруг. Вандалы выбили стекла, повалили надгробия, а стены и пол разрисовали из баллончиков богохульными надписями и сатанинскими символами. За годы здесь перебывало множество бомжей. Они оставляли после себя пустые бутылки, презервативы и кострища от костров, на которых готовили себе еду, а один из таких костров достаточно вышел из-под контроля, чтобы спалить часть строения и повалить крест. Но, если присмотреться, всегда можно было приметить остатки былой славы: массивные камни и гранитные ступеньки, даже сам крест, который простоял почти две сотни лет, прежде чем согнуться после удара о землю. Религиозные убеждения Бекетта еще окончательно не потускнели, так что, наверное, охватившее его неуютное чувство произрастало из чувства вины за все несправедливости, которые он некогда допустил. А может, из контраста между добром и злом или из воспоминаний о том, какой была эта церковь некогда, о воскресных заутренях и песнопениях, о той жизни, которая когда-то давным-давно была так хорошо знакома его напарнице…
Чем бы это ни объяснялось, чувствовал он себя достаточно безрадостно, чтобы стиснуть зубы и покрепче ухватиться за руль. Когда автомобиль перевалил через горбушку подъема, Бекетт наконец приметил эту тетку Бондурант, стоящую в высокой траве с двумя собаками по бокам. Одна из них заливалась лаем. Он резко нажал на педаль тормоза, разогнавшийся автомобиль проехался юзом и встал. Нехорошее чувство осталось.
– Не бойтесь, они добрые! – крикнула Элин.
Бекетту, однако, приходилось встречать лабрадоров, которые добротой и дружелюбием не отличались. Он поприветствовал женщину по имени, а потом оглядел церковь, поля и далекий лес.
– Вы пришли пешком?
– Мой дом вон там. – Она показала рукой. – В трех милях. Я хожу сюда несколько раз в неделю.
– Вы кого-нибудь видели? – Бондурант покачала головой, и он мотнул головой на церковь. – Там что-нибудь трогали?
– Дверную ручку с правой стороны.
– Что-нибудь еще?
– Цепь уже была оборвана. Я остановилась задолго до того, как подошла к… гм, гм…
– Все нормально, – кивнул Бекетт. – Скажите, когда вы были здесь в последний раз?
– Несколько дней назад. Может, дня три.
– Видели тогда каких-нибудь людей?
– Не конкретно тогда, но время от времени вижу. Иногда нахожу мусор. Пивные бутылки. Окурки. Старые кострища. Сами знаете, что можно увидеть в таком месте. – Ее голос под конец надломился.
Бекетт напомнил себе, что простым гражданам не столь часто доводится лицезреть трупы, в отличие от копов.
– Я собираюсь зайти внутрь и посмотреть. Вы оставайтесь здесь. У меня есть еще вопросы.
– Это ведь то же самое?
