Шум автомобиля показался чьим-то голосом из леса.
Элизабет успела пройти через дом и шагнуть на заднее крыльцо как раз в тот момент, когда лимузин останавливался.
– А где мистер Джонс?
Она подошла к водителю, крупному мужчине с крупными чертами лица, когда тот выбирался из машины. Вблизи заметила, что вид у него испуганный. Давно они вообще уехали? Двадцать минут назад? Меньше?
– Вы ведь коп, правильно? Это про вас в газетах?..
– Да, Элизабет Блэк. А где Фэрклот?
– Он велел мне съездить перекусить.
– И все же вы здесь.
– Сказать по правде, мэм, чего-то мне не по себе. Я возил мистера Джонса все эти последние дни. Он хороший человек, воспитанный. Всегда доброе слово, какой-нибудь полезный совет… В общем, не из тех, кто требует, чтобы с него пылинки сдували, и… гм… в этом-то вся и проблема.
– Где он?
– Понимаете, он хотел, чтобы я его там оставил.
– На старой ферме?
– Мне очень не хотелось. Я пытался ему сказать, что это человек не его сорта – тот, со шрамами и бандитской физиономией, – да и темнело уже.
– Так он сейчас на той ферме?
– Да, мэм.
– И вы приехали ко мне – зачем?
– Потому что, покатав за двадцать лет всех возможных людей во всех возможных ситуациях, я научился доверять своим чувствам, и эти чувства подсказали мне, что это плохое место, мэм, опасное, плохое место и совершенно неподходящее для джентльмена вроде мистера Джонса.
– Хорошо с вашей стороны, что беспокоитесь. Я серьезно. Но Эдриен Уолл не представляет никакой опасности.
– Старик тоже так думал, так что я решил: ему виднее. – Большая голова упала на грудь, толстые пальцы сжались так, что побелели. – Но там была еще та машина…
* * *
«Та машина».
Элизабет вырулила с лесной дорожки на асфальт.
«Серая, – сказал он. – Двое мужчин».
Это и само по себе достаточно плохо: серая машина с двумя мужчинами, припаркованная в самом начале подъездной дорожки Эдриена. Наверняка та же самая – сначала у дома Плаксы, теперь вот у дома Эдриена. Но это еще не самое худшее.
«Они уехали до того, как я высадил старика, но, по-моему, потом я с ними разминулся».
«Опять?»
«Вроде как они возвращались».
«Далеко оттуда?»
«Милях в трех, наверное. На самом краю города, и ехали быстро. Вот почему я спросил, не из полиции ли вы. Потому что все это крайне подозрительно. Машина. Как они на нас смотрели. Как чуть не сшибли старика… Что-то в них меня испугало».
Они беспокоили и Элизабет тоже. В Уильяме Престоне явственно проглядывало что-то темное. Она это еще в тюрьме почувствовала и тогда на дороге, неподалеку от владений Плаксы. Был у него какой-то недобрый интерес к Эдриену Уоллу. Тюремный надзиратель. Бывший заключенный. Что у них теперь может быть общего? Надменность Престона была не просто самодовольным чванством – в ней безошибочно узнавалась готовность в любой момент перейти к насилию. Тринадцать лет полицейской службы подсказывали Элизабет, что кому-то вроде Престона абсолютно нечего делать рядом с таким хрупким человеком, как Фэрклот Джонс.
Тем более после наступления темноты.
И тем более на выгоревшей ферме бывшего заключенного.
На ходу фары Элизабет расщепляли мрак. Асфальт. Желтые полосы разметки. Во тьме по сторонам призраками мелькали дома, в свете редких окон проблескивали гравий и автомобили на тихих въездных дорожках. Она была одна на шоссе – только она, ветер и последняя полоска воспаленного неба, придавливаемая к земле ночной тьмой. Элизабет пересекла широкий ручей, перевалила через холм – дорога опять выровнялась, и справа от нее проглянул извивающийся змеей проселок. С ходу свернув на него – колеса пошли юзом, – она еще издали увидела происходящее, не совсем понимая, что вообще происходит: автомобиль на обочине, в свете его фар мелькают какие-то фигуры. Два человека лежат на земле, Эдриен дерется с третьим. Еще футов через пятьдесят поняла, что «дерется» – не совсем подходящее слово. Эдриен замахнулся еще раз, и его противник повалился на землю – с Эдриеном сверху, кулаки которого продолжали безостановочно вздыматься и опадать, разбрызгивая красное. Свирепость картины была столь невероятной, что даже остановившись и оказавшись вблизи, Элизабет просто не могла двинуться, беспомощно застыв за рулем. Лицо Эдриена было совершенно непроницаемым, а лицо под его кулаками – настолько расквашенным и окровавленным, что едва выглядело человеческим. Она увидела Плаксу, совершенно неподвижного, и еще одного лежащего человека, который делал попытки куда-то ползти. Еще секунду Элизабет сидела, словно парализованная, а потом буквально выпала из машины, зная лишь, что кто-то умрет, если она сейчас ничего не сделает.
– Эдриен! – завопила она, но он никак не отреагировал. – Ты ведь его убьешь! – Перехватила его руку, но он тут же вырвался. – Эдриен, перестань!
Он не перестал, так что она вытащила пистолет и достаточно сильно треснула его по голове, чтобы повалить на землю.
– Лежи тут! – приказала Элизабет, после чего подбежала к Фэрклоту Джонсу и осторожно перевернула его. – О боже!
Тот был без сознания и жутко бледный, словно полностью обескровленный. Она все-таки нащупала пульс, но прерывистый и очень тонкий.
– Что с ним произошло?
Эдриен с трудом поднялся на колени, опустив голову и уставившись на свои руки, на разбитые костяшки и застрявшие под кожей осколки зубов.
– Эдриен! Что тут, черт побери, случилось?
Его взгляд скользнул ко второму охраннику, Оливету. Тот все еще пытался отползти на животе. В четырех футах от него в пыли поблескивал пистолет Престона. Шатаясь, Эдриен поднялся на ноги и наступил на руку Оливета, потянувшуюся к пистолету.
– Вот он случился. – Подобрав пистолет, нацелил его на Престона. – Уильям Престон.
– Это Престон? Господи, Эдриен? Зачем?
– Он пытал Плаксу.
– Пытал?! Как? Погоди. Проехали. Нету времени. Нам нужно в больницу, причем как можно быстрей. – Элизабет прижала к груди голову старика. – Плохо дело. – Наклонилась к его губам; едва уловила дыхание. – Нужно скорее ехать.
– Так забирай его.
Элизабет бросила взгляд на Престона. Лицо у того было разбито во всех мыслимых местах. На губах пузырилась кровь. Его было не узнать.
– Ну а с ним что?
– Вызови «скорую». Оставь подыхать. Мне без разницы. Вместе с Плаксой он не поедет.
– Тогда помоги.
Они осторожно погрузили старика на заднее сиденье машины Элизабет. Голова у него завалилась набок. Весил он меньше ребенка.
– Поехали со мной!
