– В целом именно так. Право же, английский – прелестный язык, не правда ли?
– Я бы не стала использовать это слово, – не согласилась Марисоль.
Мисс Коудл рассмеялась снова.
– Что ж, возможно, вы и правы. Спасибо за помощь. Уверена, мы еще увидимся. – Она повернулась ко мне: – Вам известно, где живет Джорджи?
– Известно, – сказала я. – Идите за мной.
Я вышла из магазина первой, и мы, завернув за угол, оказались перед Беркли Кресент.
– О, можно сказать, что ей до работы рукой подать, – заметила мисс Коудл, когда я показала рукой на парадную дверь Биклов. – Два шага – и она на месте.
Она позвонила в дверной колокольчик.
Дверь открыл дворецкий Уильямс и проводил нас внутрь, прежде чем мы успели сказать хоть слово.
– Леди Бикл и леди Хардкасл ждут вас в столовой. Если позволите, я возьму ваши пальто.
Повесив наши пальто, он по короткому коридору провел нас к полуоткрытой двери, из-за которой доносились звуки беседы.
– …и тогда Фло сказала: «Если вы проделаете это еще раз, я вам его оторву».
Последовал смех.
Уильямс постучал в дверь.
– Пришли остальные ваши гостьи, миледи, – объявил он и посторонился, чтобы дать нам войти.
– А, вот и вы, – сказала леди Бикл. – Заходите и устраивайтесь. Уильямс, прошу вас, скажите кухарке, что мы готовы приступить к обеду.
– Разумеется, миледи, – ответил Уильямс и удалился.
Мы сели за стол, и леди Бикл предложила нам вина. Я, извинившись, отказалась, а мисс Коудл с готовностью приняла бокал.
– Фло никогда не пьет, если она за рулем, – заметила леди Хардкасл.
– Очень похвально, – отозвалась мисс Коудл, поднимая бокал. – Знаете, состояние опьянения считается правонарушением, если вы управляете лошадью, экипажем, паровозом или гоните скот, но об управлении автомотором в законе нет ни слова, поскольку в момент его принятия их еще не изобрели. Я написала статью на этот счет, но редактор нашей газеты отверг ее. «Ни одному джентльмену не понравится, чтобы ему говорили, что он может, а чего не может делать в своем собственном авто, наедине с собой, мисс Коудл», – изрек он. Так моя кампания и захлебнулась.
– Что ж, у вас есть союзница в лице Армстронг, – сказала леди Хардкасл. – Я тут рассказывала Джорджи историю про…
– Я знаю, какую историю вы рассказывали, миледи, – перебила ее я. – Странно, что эти ваши истории никогда не включают в себя тот эпизод, в котором вы оказались в щекотливом положении с младшим офицером Королевской конной гвардии.
Снова послышался добродушный смех, но от выслушивания подробностей этой встречи нас спасло вторичное появление Уильямса – он явился в сопровождении лакея, и оба они несли подносы с едой.
Пока мы ели, мисс Коудл и я излагали подробности нашей беседы с Морфилдом.
– … все это вместе взятое привело нас к выводу о том, – подытожила она, – что он знал, что у нас на уме и чего мы хотим, и ему было известно, что мисс Армстронг вовсе не мисс Мейби.
– Это очень и очень досадно, – сказала леди Хардкасл. – Мы с Фло пришли к такому же выводу, когда поговорили с дворецким Освальда Крейна. Эти субъекты определенно сговорились.
– Как раз это меня и не удивляет, – заметила мисс Коудл. – Они увязли в этом деле по уши, и всех их объединяет фигура Морфилда. Но как они смогли пронюхать, кто вы на самом деле?
– Хинкли был на званом вечере у Фарли-Страудов, – объяснила я. – И достопочтенный Джимми тоже.
– Верно, – согласилась леди Хардкасл. – Но достопочтенный Джимми никогда не встречался со мной прежде, а что до Хинкли, то, по-моему, он меня не заметил. Он был слишком увлечен беседой с тем малым из Мужской лиги против избирательных прав женщин, и мне удалось не попасться ему на глаза.
– Из Мужской лиги? – переспросила мисс Коудл. – А он случайно не говорил, что он в ней верховодит?
– Да, полагаю, он это сказал, – ответила леди Хардкасл.
– Тогда вы уже повстречались с мистером Натаниэлем Морфилдом. Необычайно высокий малый, одетый так, словно на платье он тратит даже больше, чем я?
– Да. У него самые ухоженные усы из всех, которые мне когда-либо доводилось видеть. Просто сказать про него «щеголеватый» – значит, не сказать ничего.
– Да, он определенно из тех, кто обожает следить за собой, – согласилась мисс Коудл.
– Возможно, от него все и пошло, – предположила я. – Если Хинкли вас все-таки заметил, он вполне мог рассказать о вашей встрече Морфилду, после чего они оба выяснили, что вы вовсе не леди Саммерфорд.
– Проклятие, – сказала леди Хардкасл. – А как хорошо все начиналось. Вернее, неплохо. Ведь в конце концов мы смогли добиться от них только половинных алиби, которые они дали друг другу сами. Не думаю, что у нас будет получаться намного хуже, если нам придется действовать более бесцеремонно.
– И каков же будет наш следующий ход? – осведомилась леди Бикл.
– Думаю, следующих ходов будет немало, – ответствовала леди Хардкасл. – Мы сосредоточились на четверке этих очаровательных господ потому, что их делишки расследовал Кристиан Брукфилд, но думаю, нам не стоит сбрасывать со счетов возможность того, что ни один из них не связан с поджогом и убийством. Так что первым делом нам необходимо точно выяснить, есть ли у каждого из них алиби или же его нет. Итак, что мы имеем?
– Крейн был дома, – сказала я. – Но его слуги не могут поклясться, что он был там после десяти.
– Верно, а раз так, нам нужно поговорить с его женой. У нее связь с Морфилдом, и, если у нее в голове есть хоть капля мозгов, она не выносит своего мужа. Так что, если она все же поручится за него, значит, он чист.
– Джимми Стэнсбридж был занят игрой в карты в Клифтоне, но, возможно, ушел в десять часов, – добавила леди Бикл.
– Стало быть, нам нужно дознаться, куда он отправился из клуба, – заключила леди Хардкасл. – Не могли бы вы встретиться с ним и просто-напросто спросить его об этом в лоб? Ведь вы с ним, кажется, приятели, не так ли?
– Да, мы с ним сдружились на почве карт. Я его разыщу.
– А Морфилд и Хинкли обеспечили себя обоюдным алиби, – присовокупила мисс Коудл. – Они будто бы вместе работали в кабинете Хинкли «за полночь», как выразился Морфилд.
– В таком здании наверняка есть ночной вахтер, – заметила леди Хардкасл. – Особенно, если партнеры фирмы Хинкли регулярно задерживаются на работе допоздна. Кто-то должен был видеть, когда выходили Хинкли и Морфилд. Уверена, несколько фунтов и толика моего обаяния помогут нам раздобыть эти сведения. Итак, с этим мы разобрались, но кое о ком мы забыли.
– О ком? – почти что хором спросили мы.
– О бедной Лиззи Уоррел, – ответила она. – Надо навестить ее еще раз и рассказать, как идут дела. Наверное, она думает, что мы оставили ее гнить в тюрьме.
