Книга История нравов. Буржуазный век, страница 62. Автор книги Эдуард Фукс

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «История нравов. Буржуазный век»

Cтраница 62

Однако для мужчин имущих классов добрачные половые сношения лишь в исключительных случаях — неизбежное зло, обычно же, напротив, очень приятное состояние. Речь идет ведь о наслаждении, свободном от всяких обязательств. Ничто не мешает вступать в интимные отношения с несколькими женщинами подряд или даже одновременно, и эти отношения можно оборвать в тот самый день или час, когда они надоели или когда другая женщина покажется заманчивее. Отказаться от такого удобного положения раньше, чем того потребует настоятельная необходимость, или раньше, чем испита до дна чаша наслаждения, — противоречит логике мировоззрения, усматривающего в наслаждениях неприкосновенную классовую привилегию, тем более что брак по расчету, с которым приходится заранее считаться, не представляет в эротическом отношении ничего заманчивого.

Если добрачное половое общение в силу всего сказанного становится неотвратимым роком, то отношение к нему общественного мнения продолжает по-прежнему быть несправедливым. Правда, в среде пролетариата оно считается вполне естественным и не роняет человека в глазах его товарищей. Но это применимо только к этому классу. Конечно, это не значит, чтобы верхние слои общества совсем не понимали принудительной логики такого положения вещей. Как доказательство можно привести следующий приговор, которым венский Окружной суд по торговым делам в 1910 году отклонил заявление хозяина конторы о своем праве немедленного увольнения незамужней служащей, которая сделалась беременной от жениха: «Хотя общественное мнение заклеймляет — основательно ли или нет — как безнравственность уже самый факт добрачного полового общения, все же на основании одного только факта еще нельзя говорить о безнравственном образе жизни. Не подлежит сомнению, что современные жизненные условия — в особенности в большом городе — все более и более затрудняют возможность брака. В значительной части рабочего класса добрачные половые сношения очень распространены и не считаются предосудительными. Группа служащих, к которой принадлежит истица, зарабатывает себе средства к жизни при тех же тяжелых материальных условиях в городе, и потому добрачные сношения и в этой среде не могут считаться порочащими».

Но это только исключение!

В особенности церковь — там, где она еще представляет силу, — так же нетерпима, как прежде, если только не более нетерпима. Пусть на голову павшей невесты уже нельзя надеть, как прежде, венок из соломы вместо венка из флердоранжа, зато попы пытаются лишить ее по крайней мере права на этот символ девственности. Отвратительнее всего обнаруживается в данном случае нетерпимость протестантского духовенства. Приведем один лишь пример из огромного материала, иллюстрирующего эту нелепую форму нетерпимости и обогащаемого каждый день все новыми яркими случаями. В своем «Церковном вестнике» один мекленбургский пастор сообщает следующее о церковном 1907 годе: «Сочетались браком 63 пары, среди них шесть невест в венке и семь без оного. Среди первых одна, оказалось, не имела права на венок. В прошлом году мы были опечалены четырьмя случаями незаконного присвоения себе венка… Очень грустно, что любовь к правде все более исчезает, и мы должны напомнить, что тот, кто обманом добивается права носить в день свадьбы венок, обманывает Бога и что Бог накажет тех, кто употребляет Его имя во зло».

Само собой понятно, что таких попов водят за нос поделом. Впрочем, католическая церковь в этом отношении менее нетерпима; в особенности в деревенских округах, где, как, например, в Верхней Баварии, Штирии, Тироле, Каринтии и т. д., само наследственное право часто заставляет откладывать на многие годы уже решенный той или другой парой брак. Обычно католические священники считаются с логикой подобного положения вещей. Разумеется, и среди них находятся такие, которые громят всеобщую безнравственность, в особенности безнравственность прислуги. Католический писатель Лейте замечает: «Если бы деревенская прислуга не имела постоянно дело с моралистами, не дающими ей прохода, то не ощущался бы в деревнях недостаток в прислуге. Так как этим людям и без того живется не очень сладко, то они, естественно, не хотят позволить попу испортить им и те несколько приятных минут, на которые они могут в жизни рассчитывать. Молитвами и исповедью не решишь вопроса о деревенской прислуге».

Пусть подобное объяснение ухода из деревни сельской прислуги весьма спорно, — во всяком случае здесь указана только одна из причин этого явления, — тем правильнее следующие замечания Лейте: «Тем, кто проповедует против жажды наслаждения бедняков, нетрудно это делать. День-деньской сидят они на мягких креслах или у теплой печи, едят и пьют так, что стол сгибается под тяжестью яств и напитков, работают или бездельничают, смотря по желанию. Право же, боги должны прийти в восторг при виде того, как на кафедру взбирается упитанный патер, настолько толстый, что ему негде повернуться. В таких случаях все эти проповеди о жажде удовольствий и наслаждений — чистейшая ирония над жизнью, какая она есть».

Так как иные могучие причины обусловливают собой добрачное половое общение, то весь поповский гнев, разумеется, пропадает без всякой пользы.

Нет надобности распространяться здесь о том, как реагирует на добрачные половые сношения «общественное мнение» в среде мелкой буржуазии и господствующих классов, так как все необходимое уже было сказано в первой главе при анализе нравственного лицемерия.


Особого освещения заслуживает та форма добрачного полового общения, которая носит принципиальный характер и практикуется не тайно, а совершенно открыто под девизом «свободная любовь».

Добрачные половые сношения в большинстве случаев, как уже выяснено выше, непроизвольны, продиктованы необходимостью удовлетворять половую потребность, не могущую рассчитывать на удовлетворение в браке. Но они могут выражать собой также и стремление к освобождению от гнета брака. В таком случае в них может обнаруживаться и более высокое самосознание личности, желание основать свободный от всяких условностей и всяких денежных соображений союз двух душ, двух сердец, союз, при котором обе стороны отдают себе ясный отчет в том, что их связывает только искренняя любовь, что мужчина и женщина не прикованы друг к другу, когда любовь исчезнет или окажется ошибкой. Только такой союз и имеет право называться «свободной любовью».

О таких связях можно сказать, что они представляют собой, быть может, наиболее нравственный союз среди сексуального хаоса, порожденного капитализмом и вполне ему соответствующего. Так как хаос в области половых отношений — это адекватное отражение капиталистического общества, то немудрено, если нравственное лицемерие всегда клеймит именно свободную любовь как беспорядочное смешение, как проявление необузданных инстинктов, как стремление к половому общению, свободному от всяких обязательств, которое только прячется под идеализирующей маской, словом, нет ничего удивительного, если «свободная любовь» осуждалась самым бесцеремонным образом, ибо ничто так не ненавистно лицемерию, как добродетель.

Как более частое явление «свободная любовь» встречается только в буржуазный век, поскольку предполагает индивидуальную независимость, характерную для культуры большого города, то есть возможность для отдельной личности освободиться как раз в своей половой жизни из-под безжалостной диктатуры своего класса, не подвергаясь неизбежному бойкоту этого класса, от которого она легко может погибнуть. Такая эмансипация невозможна в рамках маленького города. Только разве отдельные герои способны на такой подвиг, но им приходится несказанно страдать от безжалостной диктатуры морального лицемерия: доказательством может служить свободный брак Гёте с Христиной Вульпиус. Как раз этот брак показывает, какое резкое противодействие вызывают подобные связи в рамках маленького города.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация