– У меня одержимое отношение к таким вещам, как чистка столешниц и мытье рук, – говорит она. Лайла не ест в ресторанах, потому что «из-за случайного пищевого отравления я могу провести несколько недель жизни в больнице. Мои дети растут в доме, полном забот и тревог».
Джейсон был гораздо младше своего брата Лайама, когда у их матери начались настоящие проблемы со здоровьем. Лайла думает, что поэтому он сильнее пострадал от ее болезненного состояния, поскольку не понимал, что иногда она просто не могла заниматься с ним.
Теперь она заметила, что Джейсон тоже проявляет характерные признаки повышенной тревожности. Несколько месяцев назад, во время ее визита в ежегодный летний лагерь на берегу Чесапикского залива, где дети плавали и учились ходить под парусом, инструктор, хорошо знакомый с Джейсоном, отвел ее в сторонку и тихо спросил, все ли у них в порядке.
– Инструктор сказал мне, что Джейсон отказывается заходить в воду, поскольку боится морских паразитов или что его покусают крабы.
По словам Лайлы, в некотором отношении она может это понять: в Чесапикском заливе обитает множество мелких морских тварей. Но черви-паразиты встречаются очень редко, а крабы-отшельники обычно разбегаются при приближении человека.
– В прошлом году у него все было отлично, – говорит Лайла. – Он любит плескаться в воде. В конце концов, он вырос на побережье Чесапикского залива!
Потом, вскоре после начала учебного года у Джейсона появились другие признаки нездорового беспокойства. Однажды вернувшись из школы, он сказал, что хочет остаться дома на следующий день. Лайла знала, что его класс получил задание подготовить доклады о знаменитых писателях.
– Он написал хорошо продуманный доклад о Лоис Лоури
[50], которая написала «Дающего», – говорит Лайла. – Он даже несколько раз прочитал его мне и моему мужу. Это было замечательно!
Лайла позвонила в начальную школу Джейсона и попросила учителя помочь мальчику справиться с беспокойством. Они с мужем научили его методике глубокого дыхания и отправили в школу.
Немного позднее позвонила школьная медсестра и сказала, что Джейсон находится у нее в кабинете. Он начал читать свой доклад, но остановился на середине, потому что не мог правильно произносить слова. В его глазах стояли слезы. Учитель вывел его из класса, чтобы поговорить наедине, и Джейсон заявил: «Я плохо себя чувствую, у меня болит живот, и мне нужно домой!»
Лайла отвела мальчика к терапевту, который сказал, что он страдает от повышенной тревожности. Разумеется, она заволновалась.
– С учетом моих собственных проблем, было совершенно естественно беспокоиться о том, что мой мальчик испытывает нечто подобное, – говорит Лайла. По ее словам, она хорошо понимает, что «у беспокойных родителей вырастают беспокойные дети. Я была бы слепой, если бы не сознавала, что наблюдение за моими недугами повлияло на Джейсона и на его отношение к миру».
Это обстоятельство привело Лайлу к еще более серьезному вопросу.
– Если все происходит оттого, что Джейсон постоянно переживает о моем здоровье, то откуда мне знать, является ли это всего лишь психологическим эффектом, или же в его мозге творятся какие-то нехорошие перемены?
Лайла считает, что она во многих отношениях виновата в проблеме Джейсона. По ее словам, если бы его домашняя жизнь была спокойнее, то есть если бы она поменьше болела и не страдала от рассеянности и забывчивости, разве он вырос бы таким чувствительным мальчиком?
– Если я смогу справиться со своими когнитивными проблемами и тревожными состояниями, поможет ли это Джейсону стать спокойнее? – спрашивает она. – Или он уже провел столько времени, наблюдая за моими недугами, что его мозг каким-то образом изменился?
Лайла одновременно обеспокоена и заинтересована. Она касается важного вопроса, как выяснилось, того самого, о котором размышляла и Кэти Харрисон. Через несколько недель после прогулки с Лайлой у меня был похожий разговор с Кэти по Skype. Будучи матерью-одиночкой, она особенно беспокоится о том влиянии, которое ее депрессия и паническое расстройство могут оказать на детей, Минди и Эндрю.
– Меня беспокоит, что мой страх и тревога усиливают такие же чувства у них, – говорит Кэти. – Или они почему-то считают себя виноватыми в моих недугах и думают, что какие-то их занятия, слишком активные или шумные, заставляют меня плохо себя чувствовать.
Как отделить ситуационный контекст от биологического в понимании психиатрических и когнитивных расстройств? К примеру, как отличить стрессовые условия от перевозбужденной микроглии, которая начинает изменять нейронные синапсы в развивающемся мозге? А если мы понимаем, что эти два фактора – хронический ситуационный стресс в домашней обстановке и изменения мозга – являются взаимосвязанными, то как воспользоваться этой информацией, чтобы помочь семьям таких матерей, как Кэти и Лайла?
Травмированная микроглия
Десятилетия исследований свидетельствуют о том, что мозг весьма пластичен и постоянно изменяется, взаимодействуя с окружающей средой. Как объяснила Бет Стивенс, множество разных факторов нашей повседневной жизни могут влиять на активность микроглии на биологическом уровне.
Одним из таких внешних факторов является хронический стресс или эмоциональная травма. Когда дети сталкиваются с хроническим и непредсказуемым стрессом
[51] и постоянно находятся в настороженном состоянии, иммунная система повышает уровень воспалительных химических веществ в качестве реакции, и этот токсичный коктейль оказывает влияние на разные функции организма.
Постоянное поступление воспалительных веществ в развивающееся тело и мозг меняет экспрессию генов, регулирующих уровень стрессовой реакции. А это, в свою очередь, «перезагружает» и усиливает ее
[52]. Поэтому без своевременного вмешательства мозг начинает работать в режиме «бей или беги». Исследователи из Йельского университета недавно обнаружили
[53], что у детей, которые постоянно находятся в неблагоприятных условиях, происходят медленные изменения во всех 23 хромосомах генов, регулирующих стрессовую реакцию. Это приводит к усиленной выработке воспалительных веществ.
