Однако эти исследования не принесли желаемого результата. Как выяснилось, такая поразительная статистическая закономерность не имеет генетического объяснения. В одном исследовании с участием более восьми тысяч человек, люди с аутоиммунными расстройствами имели повышенный риск развития депрессии, независимо от их генетической предрасположенности к депрессиям. А люди с депрессией были сильнее подвержены аутоиммунным заболеваниям
[83], и это также не было связано с генетическими факторами.
Представление об иммунной системе мозга и тела как о взаимосвязанных сущностях – причем в центре этой связи находится микроглия – помогает нам наконец понять, что происходит в семье Харрисонов.
Тем не менее, по словам Кэти, ее родственники никогда не рассматривали свои эмоциональные и психические проблемы в связи со своими физическими аутоиммунными заболеваниями.
– Идея о том, что между мозгом и телом существует тесная связь и что воспаление соединительных тканей в суставах может иметь отношение к психике, слишком сложна для моей матери, – говорит Кэти. – Конечно, такое объяснение только усугубит ее депрессию.
Кэти и члены ее семьи не одиноки в этом отношении. Большинство людей с психическими недугами не связывают свое состояние с какими-то иммунными клетками мозга просто потому, что они не подозревают об их существовании. Так как они не понимают, что иммунная система мозга может вызывать воспаление точно так же, как иммунная система тела, то даже не рассматривают новые методы, помогающие укрепить здоровье мозга и улучшить качество жизни.
Когда я в следующий раз беседую с Кэти по Skype, она признается: «Вся эта информация еще больше тревожит меня». Я не удивлена. Ее еще нужно осмыслить, и для меня это тоже не очень просто. Тем не менее новые знания открывают окно к лучшему пониманию ранее необъяснимых расстройств психики и обещают новые способы лечения и облегчения страданий множества людей.
Кэти сообщила, что недавно ее лечащий врач сообщил о повышенном уровне воспалительных биомаркеров C-реактивного белка.
– Тем не менее ни один врач не говорил мне, что повышенный уровень воспалительных маркеров связан с вероятным риском развития психических расстройств, – сказала она. История ее семьи может служить примером обратной связи между иммунными функциями тела и мозга. – Однако за все эти годы ни один специалист не произносил при мне таких слов, как «микроглия» или «нейровоспаление» и даже не говорил о нейронных структурах мозга!
По мнению Кэти, если мы будем рассматривать мозг в свете новых открытий, «то исследователи смогут более определенно сосредоточиться на микроглии и нейровоспалении, а такие семьи, как моя, получат пользу от новых методов лечения. В конце концов, медицина давно работает над укреплением иммунной системы организма. Мне хотелось бы иметь нормально работающую иммунную систему и здоровую микроглию внутри мозга».
Постоянный разрыв между научными открытиями и лечением пациентов вряд ли можно считать удивительным. Если перефразировать слова философа науки Томаса Куна
[84], для того, чтобы смена научной парадигмы переместилась из научных исследований во врачебный кабинет, требуется около 20 лет.
Тем не менее, хотя психиатрия в целом продолжает не замечать новую науку, в исследовательских лабораториях происходит много событий, определяющих новые пути понимания, которые могут привести к эффективному лечению.
Для более ясного представления о том, как наука может в полной мере использовать «светлую сторону» микроглии, ученые сначала должны понять, каким образом она взаимодействует с иммунной системой организма. Если болезни и воспаления тела, такие как волчанка, пародонтит, бактериальные инфекции или болезнь Крона, или просто мощная воспалительная реакция на хронический стресс без признаков физического расстройства, также служат триггером для воспаления мозга и подталкивают микроглию к избыточному уничтожению синапсов, то как иммунная система организма «общается» с мозгом?
Как именно белые кровяные клетки иммунной системы и микроглиальные клетки мозга обмениваются сигналами между собой?
Глава 5
Мост к мозгу
Иногда можно услышать, что нам больше известно
[85] о спутниках Юпитера и кольцах Сатурна, чем о том, что творится в нашей черепной коробке. Начиная с аспирантуры, Джонатан Кипнис (друзья называют его Йони) хотел изменить это положение. Еще в 2003 году, почти за десять лет до революционных открытий об иммунной системе мозга, Кипнис четыре года трудился над своей кандидатской диссертацией и был убежден, что иммунная система организма играет роль в психических расстройствах и неврологических аутоиммунных заболеваниях.
Сегодня Кипнис, сорокалетний мужчина с короткострижеными русыми волосами с проблесками седины и короткой окладистой бородкой, придающей ему облик хипстера или профессора философии, является директором Центра иммунологии мозга и глии (или BIG) и деканом факультета неврологии Виргинского университета. Но в 2003 году, когда он заканчивал свою кандидатскую диссертацию в научном институте имени Вейцмана в Реховоте (Израиль), многие профессора и научные руководители скептически относились к взглядам молодого ученого.
В ходе одного из своих ранних исследований в аспирантуре Кипнис экспериментировал с изменением иммунной системы у мышей, удаляя их T-клетки
[86]. Эти клетки являются «сержантами» армии иммунной системы: они указывают, где и когда их войска – белые кровяные клетки – должны атаковать инфекции или патогены, проникающие в организм. Когда Кипнис удалял их, то обнаружил нечто удивительное: у мышей резко изменялась функция мозга. Такие мыши, в отличие от нормальных, не реагировали на обучение. Когда он возвращал T-клетки на прежнее место, мыши снова могли обучаться
[87].
