— Ну и хорошо. А что ребята помяли тебя чутка, так с кем не бывает. — и уже другим голосом, — Горенко!
В дверях снова возник Михалыч.
— Можно, можно Алексеич?
— Горенко, там Петя должен был узнать за колеса. Так вот, посади нашего гостя на машинку и отправь в «Гжель».
Михалыч осоловело уставился на начальника.
— В… гостиницу?
— Именно туда. И купи ему билет на поезд. Хотя, что это я. Ты, мил человек дорогой, извини, но билет купишь сам. Завтра с утра и купишь. Что-то мне подсказывает, что свободных мест на Ташлинск — пруд пруди, — он то ли хихикнул, то ли хрюкнул себе под нос.
— Я… Ах, поезд! — Михалыч разулыбался во весь рот, — ну конечно же — поезд! Сделаем, Николай Алексеевич!
Он повернулся к Андрею и по-лакейски, с преувеличенной вежливостью, распахнул перед ним дверь.
— Прошу!
Сомнамбулически переступая ногами, Андрей побрел вперед.
— Слышь, турист, — бросил Рондин.
Он остановился на пороге, понимая, что все происходящее — фарс и не более того. Что вот-вот, по отмашке Рондина, Михалыч снимет с пояса окровавленную кувалду, на которой до сих пор оставались прилипшие кусочки кожи и волос незадачливого лишенца из Херсона и…
— Завтра, как проснешься, — сразу же иди на вокзал. Чтобы духу твоего не было в моем городе. Тебе все понятно?
— Все понятно, — тихо ответил он.
— Ну, тогда иди.
7
На крыльце перед участком собралось человек восемь. Все курили и с каким-то детским любопытством поглядывали на Андрея.
— Сюда, — скомандовал Михалыч и указал на желтую «Волгу» с шашечками.
Он безропотно подчинился.
Вечерело. Темные тени змеями ползли по асфальту. На небе наперегонки неслись рваные тяжелые облака. Деревья о чем-то тихо шептались между собой, шелестя голыми ветвями.
Андрей оглянулся в последний раз на участок и, стараясь не смотреть на людей, вовсю шушукающихся за его спиной, поспешил к авто. Прямо перед машиной, небрежно облокотившись о капот, стоял Петюня. В сумерках лицо его казалось маской, плохо натянутой на звериную морду. Он приветливо улыбался.
— Карета подана! — он открыл дверь. Когда Андрей забирался в салон, он наклонился и тихо прошептал: — А то оставайся, мразь!
Андрей стиснул зубы и захлопнул дверь. Машина тотчас же тронулась с места. Андрей посмотрел на водителя — угрюмого скуластого мужчину в кожаной кепке. Тот казался восковым, неживым.
Ехали молча. Водитель не включал фары, и Андрею оставалось лишь смотреть в окно, стараясь разглядеть хоть что-то в сумерках. Один раз ему показалось, что за деревьями мелькнули очертания гигантского чертова колеса, но он не был уверен, что зрение и усталость не сыграли с ним шутку.
В очередной раз свернув, машина выехала на небольшую площадь, по центру которой расположено было ветхое двухэтажное здание с трепыхающимся флагом на крыше.
— Горсовет, — бросил водитель, и не успел Андрей отреагировать, как площадь осталась позади и снова потянулись однообразные пятиэтажки.
Минут через пятнадцать монотонной езды, сопровождаемой приглушенным дыханьем водителя да равномерным стуком мотора, Андрей, к удивлению своему, обнаружил, что начинает клевать носом. Можно ли, в принципе, заснуть, будучи избитым и едва избежав мучительной смерти? Оказывается, можно, и даже очень. Он не думал о завтрашнем дне. Не думал о поезде, который унесет его прочь из этого «Города Зеро»
[5]. Не думал о той жизни, что оставил позади и к которой скоро вернется. Все его мысли были только о том, чтобы как можно скорее добраться до постели и заснуть. Как знать — быть может, единственным правильным решением сейчас является немедленное бегство из города? В конце концов, практически на его глазах было совершено чудовищное преступление и шансы, что его просто так отпустят, были ничтожны. С другой стороны, если Рондину и его сообщникам взбредет в голову прикончить его — им ничто не помешает.
— Вот здесь у нас, стало быть, школа, — тоном любезного гида произнес водитель и указал в сторону длинной одноэтажки, ощерившейся многочисленными окнами. Для деток, стало быть! — и снова замолчал.
Минут через десять машина свернула на узкую улочку и остановилась перед трехэтажным строением, выкрашенным когда-то белой краской. Даже в сумерках складывалось впечатление, что фасад долго и упорно расстреливали из крупнокалиберного пулемета, до того обшарпанным он был. Узкие двери были распахнуты настежь. В дверном проеме, прислонившись к косяку, затенял свет человеческий силуэт.
— Приехали, — бросил таксист. — Я вам багажник открою.
Андрей тупо уставился на него. Он бы не удивился, если бы таксист предложил ему лезть в багажник.
Мужчина хихикнул.
— Эт я так, шуткую, — заявил он, — вы же налегке. Сюда все приезжают налегке. Ну, идите, ночь скоро, негоже мне здесь оставаться.
Стоило Андрею выйти из машины, как он снялся с места и вскоре исчез, растворившись в тенях.
Андрей постоял немного на улице, вдыхая холодный вечерний воздух. Посмотрел на небо в надежде увидеть восходящую луну, но плотные облака снежным одеялом укрыли небосвод. Он вздохнул и побрел к гостинице.
Подойдя поближе, он с тупым равнодушием отметил, что у мужчины, стоящего в проходе, только одна нога. Вторая штанина была завернута чуть выше колена.
Тот, казалось, только сейчас заметил Андрея — приветливо улыбнулся, показав полный рот черных, стершихся до пеньков зубов, не трогаясь впрочем, с места.
— Милости просим в «Гжель!» — на удивление зычно пробасил он, — лучшая гостиница области!
— Меня… Мне забронировали номер, — промямлил Андрей.
— Это предусмотрительно! Ведь у нас, как правило, все номера заняты! — мужчина отлепился от косяка и поскакал в сторону пыльной стойки в глубине полутемного холла. Не допрыгнув нескольких метров до цели, он споткнулся и с жалобным криком растянулся на полу.
Андрей бросился было на помощь, но мужчина остановил его:
— Я сам! Я все привык делать сам! — с видимым усилием он пополз, извиваясь как уж. Оказавшись за стойкой, подтянулся на руках, не без усилия плюхнулся на высокий стул и улыбнулся.
— Ну вот, волноваться не о чем, — прошамкал он, шмыгнув носом, — вы, надо полагать, из Олиума к нам приехали?
— Нет, не… я, меня Рондин прислал. У меня завтра поезд.
Лицо клерка странным образом изменилось — застыло. Глаза опустились долу, губы сжались, улыбку как ветром сдуло.
— Значит, поезд, — помолчав, буркнул он, — ну что ж, поезд так поезд. Я дам вам ключ от седьмого. Это на первом этаже, не доходя до туалета, хм-м, туалет здесь общий, как вы, возможно, уже и сами догадались, а вот ванная в номере есть.
