Он был жив? Он был жив!!!
Андрей сел, инстинктивно обхватив себя руками. Одеяло сползло до пояса, обнажив бледную плоть. Худой, белый как мрамор, но, несомненно, живой. В этом городе призраков он сохранил дыханье, побывав…
Но, постойте… Как же он выжил?
Оглядевшись, он уткнулся взглядом в груду птичьих клеток в углу.
Тотчас же, словно его взгляд запустил некую цепную реакцию, дверь открылась, в комнату вошел Кольцов. В правой руке у него была чашка, наполненная дымящимся кофе, аромат которого заставил Андрея почувствовать вдруг дикий голод.
Кольцов улыбнулся и протянул чашку
— Только осторожней, — улыбнулся он, — кофе горячий, как лава. И крепкий… как вы, Андрей Евгеньевич.
Андрей принял чашку и сделав первый глоток поморщился, не без удовольствия ощущая, что обжигающая жидкость согревает его изнутри.
— Юрий… Юрий Владимирович… — имя послушно всплыло в памяти, — как…
— Вы здесь оказались? — закончил Кольцов и рассмеялся, — что ж, будет не лишним отметить, что я вас сюда привез. Не без помощи, разумеется. И успел как раз вовремя. Не уверен, что вы пережили бы ночь. Здесь нынче холодно…
Андрей озадаченно посмотрел на своего спасителя. Перед глазами всплыло видение столь ужасное, столь невероятное… Ему легче было поверить в то, что мозг в очередной раз сыграл с ним злую шутку, но… Ведь он видел их!
— …На слепых лошадях колыхались плюмажики,
Старый попик любезно кадилом махал… — прошептал он.
— Юрий Владимирович… — старик перебил его, серьезно, без улыбки, произнес.
— Не сейчас, Андрей. Одевайтесь. Я и… мой друг… мы ждем вас на кухне. Вам нужно поесть. А нам… нужно с вами поговорить.
Не дожидаясь ответа, он вышел из комнаты, тихонько притворив за собой дверь.
Андрей допил кофе сидя в кровати. То, что произошло с ним давеча, то, что прокручивалось раз за разом в памяти, подобно кадрам из второсортного фильма ужасов, казалось галлюцинацией, омерзительным кошмаром, но в то же время он готов был поклясться в том, все это случилось наяву.
— В таком случае, я мертв, — хмыкнул он, и произнесенная фраза запустила еще один механизм. Он вспомнил давешний сон. Вспомнил луну.
Вспомнил айсберг.
— Их сбил грузовик… — прошептал он, — чертов грузовик на полосе встречного движения. Сбил их насмерть…
Не их…
Убил мою семью.
И меня.
Постепенно приходя в себя, он еще раз ощупал свое тело, — оно было абсолютно реальным, плотным и здоровым. Прислушавшись, он ощутил, как сильно и ровно бьется сердце в груди. Разве призраки дышат? Разве привидения испытывают голод и жажду? Вот кожа пошла мурашками от холода — возможно ли это в мире духов?
Поставив пустую чашку прямо на кровать, он встал и обнаружил свою одежду аккуратно сложенной на телевизоре. Торопливо одевшись, он вышел из комнаты.
2
На крохотной кухоньке аппетитно пахло омлетом. Кольцов, стоя спиной к нему, нарезал вареную колбасу, ловко орудуя большим хлебным ножом. Рядом, повернувшись в профиль к Андрею, склонился над тарелкой его гость.
— Здравствуйте, Андрей Евгеньевич, — произнес он, стоило Андрею войти. — Надеюсь, мы не разбудили вас своей мышиной возней?
Это был Громов.
— Присаживайтесь, — повернулся к нему Кольцов, — я мигом. Возьмите тарелку, а нет, не эту, вот. Держите. Вилка и нож на столе.
Андрей присел, в растерянности потер руками лицо и уставился на тарелку, на которой исходил паром омлет. Ему очень хотелось есть, но одновременно он испытывал какую-то невероятную неловкость, будто невольно стал участником глобального розыгрыша.
— Я умер? — просто спросил он, скорее у омлета, нежели обращаясь к кому-то из присутствующих.
— Господь с вами, — рассмеялся Громов, — а ну-ка! Есть проверенный рецепт, Андрей Евгеньевич. И не думайте даже отказываться. Пить по утрам в вашем случае не только полезно, но и обязательно.
Он протянул руку к пузатому графину, на треть наполненному темно-коричневой жидкостью и, прежде чем Андрей успел возразить, налил с полстакана.
— Залпом, Андрей Евгеньевич.
Андрей принял стакан и не колеблясь выпил его, не ощущая вкуса.
Но затем, словно жидкая лава низверглась по его горлу. Через секунду, впрочем, ощущения изменились — пламя превратилось в ватное одеяло, укутавшее его; тяжелые мысли, жуткие воспоминания уменьшились в размерах, становясь незначительными и второстепенными, уступая место легкому отупляющему веселью. Сразу очень сильно захотелось есть. Андрей набросился на омлет и, запихнув большой кусок в рот, принялся жевать, наслаждаясь нежным, почти изысканным вкусом.
— Ну вот, — расхохотался Громов, — коньячок что надо!
Он и не заметил, как на тарелке ничего не осталось. Рядом тотчас же материализовался Кольцов с блюдцем, полным нарезкой из колбасы и сыра. Громов подлил коньяку, не забыв ни себя, ни Кольцова.
— За вас, Андрей Евгеньевич! — почти торжественно сказал он и, выдохнув, опрокинул бокал, словно это была обычная вода.
— Даже на краю смерти человеку свойственно радоваться жизни, — тихо произнес Кольцов, едва пригубив коньяк.
— Вы правы, Владимирович, — добавил Громов, — именно находясь на краю пропасти человек, как никогда, ценит жизнь. Собственно, быть может, вся жизнь и есть те последние секунды перед смертью, когда мы боремся за право дышать!
Андрей осоловело отхлебнул коньяк и закусил колбасой.
…И не было жутких снов. Кошмарного бегства от существ, рядом с которыми уродцы из кунсткамеры покажутся финалистами конкурса красоты. Город… этот город…
— Где я? — прошептал он.
Громов осекся и серьезно, даже торжественно, посмотрел на него.
— А давайте так, — предложил он после недолгого молчания, — как на собраниях анонимных алкоголиков… Начнем с того, что вы помните.
Андрей обескураженно посмотрел на него.
— Что я помню?
— Андрюша, — вступил Кольцов, — мы… как же вам пояснить… Словом, мы нуждаемся в вас куда больше, чем вы в нас. И мы готовы поделиться с вами той малостью, что известна нам, но, полагаю — Петя прав. Нам важно услышать вас в первую очередь. Возможно… Нет, не так, Я уверен, что о многом вы уже догадались. Кое-что мы дополним. В этом месте… — он запнулся, — в этом поганом месте любая информация важна. Вы поймете, уверяю вас. Просто… расскажите все с самого начала.
Андрей задумался лишь на мгновение.
И рассказал. Рассказал о том, как пришел в себя в баре на краю света. О путешествии через поля. О поганках и смутных тенях. О Рондине. Рассказал о погоне вдоль заброшенной железной дороги.
