— А вы не очень вежливый товарищ, да, Андрюша? Вот надо было бы вас оставить там на путях. Сожрать вас бы не сожрали, но черт его знает…
Ладно, не ершитесь. Я видел женщину и ребенка, мальчика лет десяти. Их вели в «бобик» эти два выродка, тезка мой и второй, юнец. Мы едва обменялись взглядами. Откуда мне знать? — внезапно закричал он и стукнул кулаком по столу. — Здесь вообще никто ничего не знает!
— Куда… куда их увезли?
— Из участка людей увозят только в одном направлении. В центр. А оттуда уже… — он замолчал.
— Послушайте же, Андрей, — вмешался Кольцов, — у нас нет и не может быть никакой уверенности. Но, сопоставляя все факты я, все же склонен… Черт возьми, да я почти на сто процентов уверен, что это они!
— Куда надо идти? — безразлично спросил Андрей, прекрасно понимая, что решение принято, и принято без него и за него, как если бы он смотрел телеспектакль, не имея возможности повлиять на свои же действия. Он не мог не удивляться своему абсолютному равнодушию. Все это сон — только во сне возможна столь полная буддийская отстраненность.
Кольцов улыбнулся и потянулся было к бутылке, но отдернул руку на полпути.
— Слышишь, идти… — буркнул Громов, — тут еле-еле ползти…
— Вам-то что от меня, я не понимаю?
— А вы смотрели «Звездные войны?» — неожиданно спросил Кольцов и, рассмеявшись, продолжил низким завывающим голосом: «Помоги нам, Оби ван Кеноообиии… Ты наша единственная надееежда…»
С точки зрения банальной, человеческой логики мы понятия не имеем, что там. Петя, например, в свое время зашел очень далеко и чуть не… умер. Но, позволю повторить — вы, как мне кажется, вне поля влияния. Вы можете пройти до конца и узнать, и быть может…
— Ага, быть может, там рычаг: повернешь его — и все вернется в норму. Где-то я читал уже подобное. Вот только…
— Реальность лучше фантастики, да? — перебил его Громов, — есть там рычаг… Нет там рычага — может, там дверь. И вы вместе с семьей сможете уйти отсюда. А может…
— Там ответы… — тихо произнес Кольцов, — ответы, которые помогут нам, нам всем, найти эту дверь… Пусть даже она приведет нас к гибели, но… Поверьте, Андрей, мы ведь не плохие люди и… не нам, конечно же, решать, но мы не заслужили… такой участи. Дайте нам шанс…
— Ты что, думаешь, он вернется, если у него будет хоть малейшая возможность сбежать? — проворчал Громов.
— Я ничего не думаю. Я… Да откуда мне знать, Петя? Слушайте, дорогой вы мой человек. Все, что мы вам здесь рассказали — быть может, фикция, бред сивой кобылы, основанный на наших предположениях. Но мы готовы за эти предположения умереть, поскольку одно мы знаем точно — отсюда нет иного выхода. В этом городе маловато правил, но выход возможен только через вокзал. И вы его уже испробовали. Да, вас не остановят Стражи, но беда заключается в том, что вам просто некуда идти. Вы же понимаете, что давно уже не дома? Ташлинск не за поворотом. В этом… в этом измерении вы можете попасть разве что в Олиум, но что-то подсказывает мне, что вам там не понравится.
Убежите ли вы? Быть может и да. А может быть и нет. Так или иначе, ни мне, ни Пете терять совершенно нечего, поскольку мы-то точно не собираемся никуда в ближайшее время. Рано или поздно нас ждет или… — он указал пальцем в потолок, — … или… то, что здесь канает за смерть. Поэтому, я лично готов на любой риск — хуже не будет.
— Почему мне все время кажется, что вы меня уговариваете? — спросил Андрей, обращаясь скорее сам к себе, нежели к Кольцову, — все. Хватит. Я же сказал, я иду. Куда идти, только? — он внезапно увидел себя как будто со стороны и поразился абсурдности ситуации.
— Мы… покажем, — нехотя сказал Громов, — подвезем настолько близко, насколько это вообще возможно. Себя щадить мы тоже не собираемся. Но дальше определенной границы, увольте, нам ходу нет.
— Вы это уже говорили, — задумчиво произнес Андрей, — а еще вы совершенно забыли мне сказать, что видели моих жену и сына… Ну… тех самых, что я похоронил уже в уме сто раз как… Быть может, скажи вы все это сразу…
— Довольно, — отрезал Кольцов. — Мы делали то, что считали нужным и должным. Вы же вольны поступать по-своему. Однако, если вы готовы идти, на самом деле готовы, полагаю… нужно идти сейчас.
Андрей ощутил большое желание спросить, не следует ли им как-то… подготовиться к походу, однако, прокрутив этот вопрос в голове, внезапно осознал заключенную в нем глубокую фундаментальную иронию. Как можно подготовиться к почти неминуемой гибели? И хотя эти двое наперебой гарантируют ему его же неприкосновенность, но ведь остается еще безумие… Смерть от разрыва сердца… Сколько вариантов, тут и не выберешь. Да и стоит ли им верить? Быть может, все это — не более чем хорошо разыгранный фарс, необходимый для того, чтобы… Чтобы что? Чтобы прикончить его? Так у них, да у всего города было столько куда более простых и логичных возможностей, что и не сосчитать.
— Нам… нужно сделать припасы? — не удержался он, — ну там, зайти в местный магазин. Закупиться консервами и газировокой, нет?
— Глюкоза, — пробормотал Кольцов еле слышно.
— Простите?
— Сахар. Нам нужен сахар. Быстрые углеводы. Здесь… всякое творится, но то, что мы увидим там, может… Они… оно не в силах воздействовать на вас на физическом уровне, однако есть и другие способы. Для этого, впрочем, не нужно идти в магазин — он открыл нижний ящик стола и принялся рыться в нем, разбрасывая скомканные бумажки, полуистлевшие блокноты и упаковки с лавровым листом по полу. Запахло специями.
— Ага, вот! — Кольцов торжествующе выудил из ящика несколько шоколадок в обертках, на которых была изображена чайка, летящая на фоне коричневого огромного шара, и протянул одну Андрею. — То, что нужно. Если вам станет дурно, начнет кружиться голова, появится легкость в ногах, ешьте. Не думайте ни о чем, ешьте. И постарайтесь ничего не бояться и ничему не удивляться. Два элементарных правила, они же по совместительству — единственные. Мне жаль, но больше и посоветовать нечего.
— Ну почему же, — встрял Громов. Он протянул руку и разлил остатки коньяка по стаканам, — вот это и еще кое-что, — он достал из-за пазухи флягу, в которой что-то забулькало, — запасы в дорогу, мать их.
И живо опрокинул свою порцию коньяка. Зажмурился, с комично-сосредоточенным лицом и… неожиданно широко улыбнулся.
— А хорош, сволочь!
Кольцов улыбнулся и выпил свой коньяк.
— Не брезгуйте, Андрей. Это «Белый аист» все же…
— Коллекционная сволочь, ага, — поддакнул развеселившийся Громов. — Пейте и поехали!
Андрей поднес стакан к губам, намереваясь лишь пригубить, но неожиданно для себя выпил до дна, на сей раз ощутив все богатство вкуса давно канувшей в лету марки. Жидкость достигла желудка и разлилась теплом, почти мгновенно отозвавшись легким приятным толчком в голове. Он был… еще не сильно пьян, но уже под хмельком. Внезапно сильно захотелось курить. Так сильно, что он почувствовал вкус табака во рту и едва не спросил у Кольцова, не полагается ли перекурить перед дальней дорогой, но сдержался.
