— Здесь относительно безопасно, — пробормотал Громов, — и, в принципе, можно было бы и окошко приоткрыть, но я вам не советую. Карта меняется каждый день. Мы движемся в определенном направлении, а не по изученному маршруту. Километра через два, точнее сложно сказать, машина станет. Дальше пойдем пешком. До определенной точки, разумеется, пока мы сможем вас сопровождать с Юрой. Так что — не спите, Андрей Евгеньевич.
Он улыбнулся и указал куда-то вперед.
— Когда-то здесь находились прелюбопытные руины. Громадных совершенно размеров недостроенный дом, ну, наподобие хм-м, как же они бесы назывались-то, не хрущевки, а такие, более новые конструкции, типа спальных районов. Не помню. Но суть в другом. Я эту стройку видел уже. Понимаете? — он издал сухой нервный смешок, — в другой, скажем так, жизни. Видел ее там. И… здешние развалины… это не просто похожая стройка, нет, это она и есть.
— Я думаю, — пробормотал Кольцов, не отрываясь от руля, — что большая часть здешних построек — производное от того, что мы уже видели. Оно… черт, ведь мы даже не знаем, что это… Мне кажется, что это существо выуживает знания из наших мозгов. Воспоминания, образы детства, даже кошмары. И строит все, что вы видите вокруг.
— Может и так, — поддакнул Громов, — Юр… — он понюхал воздух как старый усталый волк, — вот здесь, кажется метров через пятнадцать, должна быть развилка. Нам, как в той сказке, — налево.
— Коня терять, ага, — скучно ответил Кольцов, — я к этой машине уже привык. Она мне как родная.
— А… откуда у вас «Москвич?» — спросил Андрей.
— Ну… я его купил, — с некоторым раздражением ответил Кольцов, — переплатил, конечно же, но теперь-то что?.. — он пожал плечами. — Теперь уж что…
Впереди и в самом деле возникла развилка. Не колеблясь, Кольцов показал левый поворот, и автомобиль плавно свернул на плохонькую гравийную дорогу. Ехать стало трудно. Несмотря на то, что видимость с каждой минутой улучшалась — за окном проплывали двухэтажные домики под остроконечными двускатными крышами, теснившиеся у обочины, — окна в немногих из них теплились желтым светом; из труб выплывал сизый дым. Ему даже удалось разглядеть что-то похожее на палисадник перед одним из домов, впрочем, заросший бурьяном и какими-то огромными желтыми лопухами.
— Приехали, — без злости, констатируя факт, сказал Кольцов.
Машина начала тормозить. Андрей уставился в лобовое стекло, но поначалу ничего не видел кроме все той же гравийной размытой дороги.
— Вот сука, — спокойно, даже скучающе сказал Громов.
Автомобиль остановился. Кольцов включил аварийки и раздраженно забарабанил по рулю.
— Юрий Владимирович?
Кольцов промолчал, но Громов указал пальцем в стекло:
— Знак, — бросил он как будто это все поясняло.
Андрей присмотрелся и сквозь разводы дождевой воды действительно увидел покосившийся знак, на котором были нарисованы схематические крошечные бегущие человечки. Ниже было написано: «Осторожно, дети!».
Он непонимающе пожал плечами. Дорога, насколько было видно, казалась абсолютно пустой. У обочины притулился древний, ржавый автобус — его двери были плотно закрыты, колеса спущены.
— Здесь не проехать, — сказал наконец Кольцов, — все.
— Надо было через ментовку, — буркнул Громов.
— Теперь только через ментовку и можно. Или наверх.
— Там нас и припечатают, — огрызнулся Громов.
— Тогда поехали домой, Петя, — вызверился Кольцов, — домой! Или тебя к горсовету подбросить? А? Еще успеешь, на…что там нынче в столовке подают?
— Послушайте, — встрял Андрей, — а почему закрыта дорога-то?
Теперь на него уставились оба.
— Ну же, Андрей Евгеньевич, — нетерпеливо сказал Громов, — дети!
Андрей все равно ничего не понимал и чувствовал, как в глубине него растет раздражение. Он даже открыл рот, чтобы высказать, но его отвлек скрип.
Двери ржавого автобуса медленно распахнулись настежь. В образовавшемся проеме показалась женщина, одетая в короткое фиолетовое пальто с меховым воротником и шерстяной платок, почти скрывающий лицо. Она осторожно спустилась по ступеням и, остановившись посреди дороги, подняла руку с зажатым в ней маленьким красным флажком вверх. После, повернув голову к автобусу, что-то крикнула. Видимо, из-за тумана, все еще частично клубившегося над дорогой, или благодаря иной акустической аномалии, Андрей не услышал ни слова, разобрав только отдельные звуки, более напоминающие рычанье и визг, издаваемые животным. Тем не менее в женщине не ощущалось угрозы — она скорее вызывала недоумение, даже жалость.
Из автобуса тем временем выходили дети. Они были крошечные, закутанные в громадные тулупы, превращающие их в шары. На головах у большинства были меховые шапки-ушанки; толстенькие ножки уверенно топтали дорогу валенками.
Дети держались за руки и с серьезными, почти комичными лицами переходили дорогу. Мальчики чередовались с девочками, впрочем, понять это можно было только при ближайшем рассмотрении, поскольку и те и другие были одеты почти одинаково.
Длинная цепочка детей растянулась, перекрыв всю дорогу. Идущие впереди скрылись в тумане, но очередь все тянулась и тянулась. Мальчики-девочки. Мальчики-девочки. Вот промелькнул малыш в вязаной красной шапке. Он выделялся среди остальных — на нем была дутая синяя куртка; на ногах — модные сапожки. Казалось, он почувствовал взгляд Андрея и, медленно повернув голову, внимательно, без тени улыбки, посмотрел на застывшую перед ним машину.
За его руку цеплялась малютка с непокрытой головой, на которой ярко-желтым пятном выделялись два громадных банта. Она смотрела прямо перед собой с сосредоточенным, почти злым лицом. Казалось, ее интересует только дорога и указания воспитательницы, до сих пор доходившие до Андрея в виде отрывистых резких звуков.
Вот прошел мимо толстый пацан в пальтишке, купленном явно на вырост. Рукав был порван на локте и грубо залатан. Он торопился и норовил идти сам, но идущая следом важная худая девочка в рябом платке крепко держалась за него.
— А может, по газам? — тихо сказал Громов.
— Не успеем, — с неожиданной яростью ответил Кольцов, — надо сдавать назад потихоньку…
Андрей с ужасом посмотрел на них. Перевел взгляд на дорогу.
Дети продолжали выливаться из автобуса живой подвижной змеей. Серые пальто, синие куртки, красные шапки, черные тулупы, синие шапки, черные платки. Андрей удивленно посмотрел на автобус; снова на детей. Они шли, монотонно переступая ногами, переговариваясь о чем-то неслышно. Изредка, то один, то другой говорил, видимо, что-то смешное, и вся цепочка взрывалась таким же почти неслышным хохотом, доносящимся до ушей Андрея в виде скулежа и рычанья.
Кольцов медленно включил заднюю передачу и постепенно начал сдавать назад, внимательно наблюдая за бесконечной вереницей детей.
