— Мне бы… пиво есть у вас? — спросил он у продавщицы, казалось полностью поглощенной дамским журналом.
Она посмотрела на него равнодушно.
— Вам какое?
— Ну… Не знаю… Местное есть? — он запнулся, ошеломленный тем, насколько глупой ему показалась произнесенная фраза.
— Конечно. Мы тут все время варим пиво, — улыбнулась продавщица, — круглые сутки. Вот, берите «Балтику» и не морочьте мне голову!
— А «Стелла?» Ладно, давайте «Балтику», какая разница…
Женщина пожала плечами и, открыв холодильник, протянула ему запотевшую и на удивление холодную бутылку.
— Открыть?
— Можно и открыть… А впрочем, чтобы я вас не беспокоил, дайте мне крепкое, вон то… две сразу дайте, — он неловко улыбнулся, понимая, что ведет себя, должно быть, как заправский алкоголик, да и выглядит соответственно.
Женщина никак не выказала своего раздражения — напротив, на лице ее отразилось какое-то болезненное участие.
— Смотрите на поезд не опоздайте, — вежливо проворковала она, протягивая ему пиво.
Андрей открыл обе бутылки сразу и, подумав немного, попросил у вежливой продавщицы пачку сигарет и одноразовую зажигалку, на которой изображена была женщина с монструозными совершенно грудями. Женщина мученически улыбалась.
К этому моменту все столики были заняты. Андрей огляделся и выбрал тот, за которым стояли давешние курцы. Мужики смерили его равнодушными взглядами и продолжили молча пить — перед каждым стояло по две неубранных пустых бутылки. Андрей вспомнил, что такое правило существует в чешских барах: пустые бутылки не убирают, оставляя их на столе как знак… Правда это или фантазия — он не знал, но одно воспоминание потянуло за собой другие, и он понял, что бывал в Чехии — впрочем, не в Праге и не туристом, а где-то… на окраине, что ли? Ему привиделось, что он вот так же стоит за немытым столом, в крошечном баре, прихлебывая черное как смоль пиво из залапанной кружки, и прислушивается не без любопытства к странному и смешному чешскому говору вокруг. Но что же он делал там?
Воспоминание капризно вильнуло хвостом и пропало.
Разозлившись, Андрей одним махом выпил чуть ли не всю бутылку, едва ощутив терпкий вкус, и незамедлительно рыгнул, чем заслужил уважительные взгляды своих соседей.
— Меня Андрей зовут, если что, — улыбнулся он.
— Юра, — буркнул один из мужиков — мохнатый и морщинистый с загорелым дочерна лицом и грубыми обветренными руками.
— А я Борисыч, — сказал второй, внезапно сунув руку для рукопожатия.
— В Москву чапаем, — ухмыльнулся тот, что назвал себя Юрой, — пока лето, надо работать.
— Не без того, — поддержал Борисыч, — Москвоо-сити!
— Стало быть, строители? — Андрей чувствовал, как алкоголь ударил в голову. Пожалуй, не стоит так налегать на пиво, на голодный-то желудок. Удивительно, но ему совершенно не хотелось есть. А и пусть. Поест в поезде.
— Не, — улыбнулся Борисыч, — мы менеджеры… высшего звена, — и он рассмеялся.
— Ага, компутеры тамошние чинить будем и на Байконуре проводку ремонтировать, — добавил Юра.
Андрей хотел было сказать, что Байконур находится вовсе не в Москве, но ему было лениво и совершенно не хотелось портить едва завязавшиеся отношения с мужичками.
— А ты сам, поди, директор завода? В костюме весь, при галстуке! — ухмыльнулся беззлобно Юра.
— Вещи… Пил я, — неожиданно брякнул Андрей, — неделю как пил… Теперь вот домой… — начав врать, он не мог уже остановиться, испытывая совершенно детское веселье от каждой произнесенной фразы.
Юра посмотрел на него исподлобья и внезапно тоже ухмыльнулся беззлобно и дружелюбно.
— Ну, добро пожаловать тогда, — произнес он с уважением, — а сам-то куда?
— В Ташлинск, — ответил Андрей.
— Стало быть, пьющий мужчина из Ташлинска… — сказал Борисыч.
— Ну…
— А что там? Работа али семья?
Андрей хотел было ответить, что едет домой, но осекся. Перед глазами стояли слепые омерзительные твари из Архива: «Твоя семья, — сказал хозяин города, — твой сын… Твоя жена…»
Но… образы становились все более расплывчатыми и словно принадлежали чужому прошлому. Он и не уверен был теперь в том, что видел. Да и это было не важно.
— Там дом… — тихо произнес Андрей.
— Это я уважаю, — сказал Борисыч. — Мне внук, знаешь, как говорит все: «Дом, — говорит, — дедушка, там, где сердце». От горшка два вершка, а такое, представляешь?
— Да они сейчас все умные, — поддержал Юра, — эти… дети… Вендиго!
Андрею было хорошо и просто с двумя работягами. Он, не задумываясь, открыл пачку сигарет и закурил одну, наслаждаясь и запахом, и вкусом дыма. Курить было привычно. А может — ну его? После всего того, что он пережил, беспокоиться о раке легких абсурдно.
Он затянулся еще раз и потянулся было к пиву, но подняв бутылку, с удивлением понял, что она пуста.
— Мы тут… по соточке, будешь? — заговорщически протянул Борисыч.
А ведь можно и по соточке. Соточка не помешает — напротив, послужит буфером между сознанием и тем невообразимым ужасом, что он пережил. Можно и по соточке…
3
…Через полчаса, а может и час, когда закатное солнце окрасило зал в грязный багрянец и лица людей казались облитыми кровью, Андрей понял, что пьян, безбожно пьян. Борисыч и Юра к тому времени лыка не вязали, но вели себя на удивление прилично: то и дело спрашивали, не пропустит ли Андрей поезд. Их, казалось, совершенно не волновала собственная судьба. Как если бы они прибыли на полустанок основательно нагрузиться и вернуться домой, потеряв вещи и документы.
За соседним столиком громко спорили две подвыпившие женщины средних лет. К ним уже несколько раз подкатывали местные ловеласы (как и положено — разбитные мужики в кепках и спортивных штанах), но неизменно получая отскоч, отступали несолоно хлебавши. К вечеру людей в зале стало еще больше. Многие курили, не выходя из помещения. Дым ленивыми кольцами всплывал к потолку и висел полупрозрачной пеленой.
Андрей потерял счет выкуренным сигаретам. Борисыч уже разок сбегал к ларьку за новой пачкой. Они выпили по сто и еще по сто и, должно быть, еще несколько раз по пятьдесят, запивая горькую водку теплым крепким пивом — холодное закончилось.
— Я вот не понимаю хохлов, ну хоть ты тресни! — сокрушался Юра, — ну, зачем надо было все ломать? И кому от этого лучше стало?
— А ты не суй свой нос в чужой вопрос, — резонно парировал Борисыч, — и оставь эти… словечки… Не хохлы они вовсе, а украинцы. Да и не наше это дело.
— А чье тогда? — упрямо повторял пьяненький Юра.
Андрею было на удивление легко и комфортно с этими двумя мужиками. Сознание, затуманенное немалой дозой алкоголя, воспринимало окружающий мир сквозь подкрашенную закатным солнцем дымку. Он понимал, что завтра утром придется держать ответ и расплачиваться за выпитую водку, и это еще если ему повезет и он не отравится местной паленкой, и все же — чем больше он пил, тем менее реальными казались события, что произошли совсем недавно, или, быть может, не происходили никогда… А и вправду — кто его знает?
