5
В полете, коротком, как вспышка, но показавшемся ему вечностью, он понял, что тварь победила. Он разобьется, обязательно разобьется, и существо будет свободно. Быть может, пустошь и остановит его ненадолго, но рано или поздно… Мысль прервалась, когда он ударился о землю, отскочил от нее как резиновый шарик, ударился снова и покатился вниз по насыпи. В ночной темноте перед его глазами сгустилась еще более плотная, беспроглядная тьма, и он понял, что умирает.
На мгновение он и вправду умер и перестал быть.
6
Но это мгновение прошло. Равно как остановилось и его падение.
Он лежал на спине, раскинув руки на неостывшей после жаркого дня земле, и смотрел в ночное небо. Он видел, как медленно мигают холодные, бесконечно далекие звезды. Как черными тенями проносятся по небосклону облака. Беззвучно гонялись друг за другом нетопыри — их хаотичная игра заворожила его, ему захотелось оказаться там, в небе, превратившись в летучую мышь.
Ночной ветер ласково трепал редкую, черную в ночи траву, что росла вокруг. Он медленно повернул голову, прислушиваясь к боли, но боли не было. Поднял руку, растопырил ладонь, сжал ее в кулак — и снова не почувствовал ничего. Он прислушался к своему телу и, к удивлению, не обнаружил и следа былой агонии в животе. Мышцы сильно свело, как после долгой и упорной тренировки, но боль, ужасная боль, терзавшая его, ушла.
Словно в ответ на его немой вопрос из глубины всплыл голос — еще недавно громкий и требовательный, теперь он звучал приглушенно, едва слышно.
— Убей… себя… — прошептала тварь, но неуверенно, словно уже осознав свое поражение.
Он перевернулся на живот, медленно и осторожно встал, упершись коленями в твердый грунт. Саднила кожа — должно быть, он сорвал ее в падении. Ныли локти и спина. Но кроме этого он не чувствовал ровным счетом ничего. Падение, что должно было убить, не причинило ему практически никакого вреда. Это было чудом, равно как и все, происшедшее с ним за последние несколько дней, но в отличие от ужасных происшествий недавнего прошлого, это чудо было… светлым.
Он улыбнулся… попытался улыбнуться, ощущая, как болезненно натягивается исцарапанная кожа. Прислушался: в ночной тиши раздавался все удаляющийся стук колес. Присмотревшись, он увидел далеко-далеко крошечные красные огни. Поезд направлялся в Ташлинск, но у него… был другой путь.
Кирилл неловко встал, покачиваясь, глубоко вдыхая чистый, чуть терпкий воздух.
Оглянулся — за кажущимся бесконечным полем начинался черный лес, или быть может, запущенная давным-давно посадка. К востоку от нее угадывались изломанные очертания низеньких домиков — должно быть, Строговка находилась именно там.
Он прищурился, и ему показалось, что черные деревья теперь видны немного лучше.
Начинался рассвет. Пока еще — незаметное, но неминуемое наступление нового дня, после черной, всепожирающей ночи.
Эпилог
Утонувшие в тумане дома казались сотканными из облаков. Воздух был сырым, по-утреннему холодным. Пахло травой и хвоей.
Под ногами хрустело. Он опустил голову, но плотные клубы тумана полностью укрыли тропинку — казалось, что там, под молочной завесой, ничего нет, и он ступает по хрустящей пустоте.
Кирилла не покидало ощущение, что он уже был здесь однажды. Вот где-то хлопнула калитка, и звук этот показался ему столь же пугающим, сколь и знакомым. Сейчас она появится прямо перед ним, рассохшаяся и кривобокая, открытая настежь, как разверстый рот покойника.
За нею… будет двор, сокрытый пеленою тумана. В конце двора ступени, что ведут на прогнившее скрипучее крыльцо. И дверь, дверь, что кажется закрытой, но на самом деле, стоит ему протянуть руку, и…
«Нееет»… — сонно прошептал монстр внутри. Голос, сотканный из тумана, казался чьим-то давно забытым сном. Кирилл не ощущал более ни боли, ни ужасных спазмов в желудке. Однако он продолжал чувствовать чужеродную тяжесть, камнем тянущую его вниз. Продолжал ощущать мокрое, вязкое присутствие чужака в своей голове.
«Неееет… Мы должны уйти»…
— Мы никуда не уйдем, — ответил Кирилл вслух и не услышал своего голоса — туман подхватил его слова и проглотил их.
— Будем жить здесь.
Стоя на пороге своего нового дома, еще не открыв дверь, но уже зная, что за нею его ждет черный зев коридора и запах, сырой запах давней плесени и чужой давно прошедшей жизни, Кирилл не задумывался о том, что будет дальше. Он даже не представлял себе, что произойдет через несколько часов. Деревня казалась мертвой — переминаясь с ноги на ногу, все еще не решаясь зайти внутрь, он слышал, как скрипят мокрые доски в густой тишине. Не лаяли собаки, не переговаривались болтливые куры. Лишь где-то далеко-далеко монотонно ухала сова.
Кирилл протянул было руку к двери и замер. Теперь решение казалось ему глупым. Ему нужно бежать, бежать как можно быстрей… к людям, в Ташлинск…
Он ухмыльнулся, осознав, что последние несколько секунд не думал, но прислушивался к чужим назойливым мыслям в своей голове.
— Здесь и поживем, — упрямо буркнул он и ухватился за дверную ручку. Ощущение холодного влажного металла отчего-то успокоило его. Он потянул дверь на себя и глубоко вдохнул затхлость, рванувшуюся навстречу из коридора.
Тьма за дверью была столь плотной, что казалось, будто кто-то залил пространство прихожей черной смолой. Ступить в этом мрак — попасть в топь.
— Тебе здесь не выжить… — снова этот булькающий, омерзительный шепот, червем вплетающийся в его душу.
Какая глупость. Важно…
Важно держаться как можно дальше от людей.
Он чувствовал первые, робкие уколы подступающей боли — вскоре все тело его будет ныть. Но это не важно. Все это совершенно не важно по сравнению с тем, чего ему удалось добиться.
Он будет жить здесь, в этом гнилом и черном доме, выходить только по надобности. Еда… У него есть деньги. Где-нибудь, пусть не здесь, но в другой, еще не совсем мертвой деревне, он найдет возможность покупать еду и… предметы первой необходимости. Денег хватит надолго.
Думать о будущем было больно. Ему все время казалось, что он что-то упустил, что-то настолько же важное, насколько и незыблемое. Некий свершившийся факт. И дальше…
Дальше будет только тьма.
Он снова услышал шепот монстра внутри себя, тихий настолько, что слова сливались в единый шелест. Существо уходило глубже, пряталось в его подсознании.
— Что? Что ты сказал?
Нет ответа.
Туман редел — теперь он видел крыши других домов, черное на белом.
Вспышка, и все встало на место.
Кирилл застонал, прислонившись лбом к мокрому косяку.
Перед его глазами возникло меняющееся, бурлящее лицо демона.
