Самой замечательной находкой в резиденции этой дамы стала комната, где хранились плоские глиняные диски, представлявшие собой упражнения учеников и содержащие пометку, что они принадлежат классу для мальчиков. В другой комнате, смежной с первой, обнаружилась коллекция артефактов, относившихся к эпохе столетий на четырнадцать древнее, чем время, когда жила дочь Набонида. Речь шла о древних текстах и диоритовой статуе Шульги, второго царя Третьей династии Ура. Более того, на глиняном предмете, формой напоминавшем барабан и содержавшем надписи частично на давно исчезнувшем шумерском языке, частично на живом в то время аккадском, оказался музейный ярлык. Он сообщал, что кирпичи другого царя, Бур-Сина, скопировали с тех, что были найдены среди руин Ура. Это произошло при попытке правителя восстановить план храма, «который он увидел и записал на удивление очевидцам».
Копии пестрели ошибками, но свидетельствовали о сознательном изучении древностей и об археологических раскопках, имевших место в Уре за две с половиной тысячи лет до раскопок Вулли. Такое почтительное отношение к древностям во времена последнего вавилонского царя, как подчёркивал Вулли, косвенно говорило об очень древнем происхождении археологии. Я же думаю, оно уходило корнями ещё и в мистическую картину мира, учившую уважать прошлое и бояться его. Тревожить древние памятники считалось опасным, а ещё опаснее было уничтожать их, и действия Набонида и его дочери, совершенно не уникальные в своём роде, показывали, насколько мудрым и важным с точки зрения истории они считали уважительное отношение к наследию древних времён. Ур кишел призраками прошлого, и благоразумнее было их ублажать.
И всё же основные следы деятельности Набонида сохранил зиккурат. Судя по всему, в то время, когда Набонид получил власть над Уром, здание отчаянно нуждалось в ремонте. Три его основных яруса были покрашены в чёрный, красный и голубой, потому что в нововавилонскую эпоху над его верхним ярусом возвышалось небесно-голубое святилище из глазурованного кирпича, возможно, увенчанное куполом. Вулли нравилось думать, что купол был золотым, как на мечети в Кербеле. Несомненно, эти цвета несли магический смысл. Возможно, они символизировали подземный мир, землю и небо или небесный свод в соответствии с традиционными шумерскими представлениями. Также Вулли нравилось ассоциировать комплекс из трёх лестниц по сто ступеней каждая со сном Иакова, описанным в Книге Бытия: Иаков увидел во сне лестницу, по ней ангелы восходили на небеса и нисходили с небес. На одном из фасадов зиккурата остался любопытный след поверхностных исследований, проводимых в Уре задолго до того, как здесь появился Вулли. Мы обнаружили там шрамы от огромного туннеля, который в 1854 году проделал в стене Тейлор, британский консул в Басре, ошибочно полагая, что этот величественный памятник, подобно египетским пирамидам, представляет собой царскую гробницу.
Ещё два раскопанных Вулли здания, связанных с именем Набонида, заслуживают упоминания. Одно из них, «Портовый храм», выстроенный, вероятно, на берегу канала, может служить прекрасным примером нововавилонской архитектуры. Храм стоит на глубоком фундаменте, необходимом из-за сырости, и стены его отлично сохранились вплоть до высоты в двенадцать футов. Вулли покрыл храм крышей, и посетители Ура могли побродить по его тёмным, наводящим ужас помещениям и ощутить присутствие бога Луны.
Раскопки огромного дворца по соседству с храмом Вулли поручил мне в мой второй сезон. Я горжусь планом здания, подписанным моим именем, наряду с именем моего старого друга и коллеги архитектора А. С. Уитбёрна, помогавшего мне выполнить это сложное для новичка задание. Тогда я предположил, что это большое здание являлось резиденцией верховной жрицы, царской дочери, и Вулли великодушно не стал мне противоречить. Теперь моё предположение кажется менее правдоподобным, потому что у царской дочери имелась уже упомянутая собственная обитель в Э-гиг-паре неподалёку от зиккурата. Впрочем, вполне возможно, что одно крыло здания принадлежало ей: оно состояло из трёх самодостаточных частей, и одна из них походила на гарем. Архитектура здания имеет черты, характерные для нововавилонского периода. Стены из сырцового кирпича достигают почти ста футов в длину и укреплены не более и не менее чем девяносто восемью небольшими контрфорсами, которые успешно разбивали монотонность фасада и в определённое время суток отбрасывали длинные тени.
Неэкономному использованию площадей способствовал длительный перерыв в истории города, вследствие чего многие здания оказались заброшены. Места для новых построек имелось достаточно, и среди зданий этого периода мы находим частные дома больших размеров, чем во все предыдущие периоды существования города. Судя по всему, эти просторные постройки возводились с большой скоростью, подобно громадным дворцам из искусственного мрамора, выросшим с такой же скоростью в Самарре примерно в тысячном году н. э., когда один из халифов из династии Абассидов решил перенести столицу из Багдада в более безопасное место.
Таким образом, город Ур несёт на себе отпечаток великих монархов, оставивших после себя персональные монументы, свидетельствующие о новых замечательных этапах в жизни города. Последний из таких монархов — это Кир, но на рассказ о нём нам не хватает места.
Кир Великий, правивший с 558 по 529 год до н. э., захватил Вавилон и положил конец свершениям Набонида, последнего из нововавилонских монархов.
Кир починил священную стену, теменос, восстановил одни из его ворот и начертал своё имя на диоритовом креплении створки. Он починил и восстановил древний храм Э-нун-мах, таким образом показывая, что новая персидская власть с уважением относится к чужой религии. В манифесте, выбитом на найденном в Вавилоне цилиндре, знаменитом «цилиндре Кира», Кир Великий разоблачал ересь своего предшественника, при котором культ Луны пришёл в упадок. Многочисленные данные показывают, что Кир позаботился о восстановлении, насколько это было в его силах, преемственности управления, о безопасности города и его стражи и даже о процветании золотых дел мастеров. Однако правление Кира стало последней из многочисленных лебединых песен Ура. После этих событий город быстро угас, и найти здесь можно разве только немногочисленные следы эллинистического завоевания. Настоящей причиной полного экономического упадка стало разрушение городской системы водоснабжения и то, что Евфрат выбрал новое русло. Река, когда-то омывавшая стены города, теперь изменила курс.
Сейчас река протекает милях в десяти к востоку от Ура. Как выразился Вулли, «когда-то густонаселённый город стал грудой развалин, само имя его было забыто, а в отверстиях стен зиккурата гнездились совы и находили убежище шакалы».
Конечно, работа, связанная с нашими открытиями в Уре, не ограничивалась раскопом. Каждый год в течение месяцев, проводимых нами в Англии, мы продолжали описывать наши находки и вносить их в каталог. Мне пришлось особенно тяжело работать летом 1930 года, потому что Вулли решил выжать из меня всё возможное, пока я был ещё холост. Помимо работы над привезёнными из Ура сокровищами в научно-исследовательских лабораториях Британского музея, я должен был помогать Вулли с реестром небольших находок, который он готовил для своего объёмного тома, посвящённого царскому кладбищу в Уре.
