Самые ранние артефакты из металла были не менее любопытны, чем подобные объекты в первом, самом верхнем слое, где мы совершили крайне интересную находку. В одной из могил находился очень примечательный объект — небольшой тигель. Тигель представлял собой открытый ящик с закреплённой на весу чашей, находившейся в его верхней части, а в нижней располагалась топка. В той же могиле обнаружились прекрасные экземпляры больших винных кувшинов из расписной хабурской керамики и медная булавка превосходной работы, квадратная в сечении и украшенная гравировкой. У булавки была плоская круглая головка, а в верхней части острия была проделана дырочка для кольца. Возможно, булавка прикреплялась к одежде и служила петелькой. Я считаю, что в этой могиле захоронили зажиточного медника, и предполагаю, что он мог происходить откуда-нибудь с Кавказа или из Каспийского региона, где сто лет назад Морган обнаружил похожие булавки. На следующий год мы нашли не только другие тигли — действительно, весьма отличающиеся от первого, — но также крупные базальтовые формы для отливки оружия. Нет никаких сомений в том, что кузнецы Шагар-Базара занимались этим важным делом ещё до 1800–1600 годов до н. э. и неплохо на нём зарабатывали.
Первый сезон принёс нам и множество других мелких находок. Желающим на них посмотреть я рекомендую обратиться к третьему тому журнала «Ирак». Было бы неуместно останавливаться на них более подробно в рамках этой книги, но две из них я всё же должен упомянуть. Первая — красивый оттиск печати с изображением зайца, сделанный около 2900 года до н. э. и относящийся к пятому ниневийскому периоду. Любопытно, на отпечатках этого периода встречаются только зайцы, и никогда — кролики: судя по всему, кролики водились только в Европе. Почему на данном отпечатке изображён именно заяц, я затрудняюсь сказать. Вторую находку мы обрели не на раскопе, а на рынке в Амуде. Это был амулет в виде головы животного — возможно, лошади, но, вероятнее, онагра. Фигурку искусно вырезали из коричневатого камня, и относилась она, несомненно, к периоду Джемдет-Насра. Амулет стал одной из самых красивых вещей, обнаруженных нами за первый сезон, пусть и не непосредственно в процессе раскопок.
В заключение расскажу о находках архитектурного плана. Нам хватило времени на то, чтобы раскопать один большой дом из сырцового кирпича с очень маленькими комнатками. Вход в дом осуществлялся через просторный открытый внутренний двор. Планировкой здание скорее напоминало не вавилонские частные дома, а ассирийские. Его построили между 1800 и 1600 годами до н. э., и, судя по всему, оно имело два этажа — во всяком случае, на крышу вели ступени. По всей видимости, в этих местах тогда было не меньше грязи, чем сейчас: пол одного из внутренних дворов устилала галька. Интересно, что к дому были пристроены две печи для обжига. Ещё мы нашли следы ложносводчатых крыш из сырцового кирпича. На кухне обнаружился обычный набор домашней и кухонной утвари, ручные жернова и другие подобные предметы. Эти и другие находки говорили о том, что в Шагар-Базаре стоит провести более основательные раскопки, и мы решили приехать сюда ещё как минимум на один сезон в следующем году, перед тем как заняться каким-нибудь городищем покрупнее и позначительнее. Мы планировали раскопать больше архитектурных объектов и не опускаться до доисторического периода, а как можно шире исследовать верхние слои в поисках табличек. На эту работу, возможно, потребовался бы и третий сезон. Находки второго сезона показали, что мы приняли правильное решение.
Итак, мы с полным основанием были довольны находками, сделанным за первый сезон, и связывали со второй экспедицией большие ожидания. Не в последнюю очередь нам доставляла радость перспектива поселиться в собственном доме сырцового кирпича с прекрасным коническим куполом и недостроенной галереей. Галерею мы надеялись когда-нибудь доделать, но руки до этого так и не дошли.
Мы вернулись в Шагар-Базар проводить второй сезон раскопок весной 1936 года. Весна выдалась очень сырая, но мы получили огромное удовольствие от работы. Нам очень нравилось жить в нашем новом прекрасном доме, просторном и светлом, нравилась гостиная под куполом, который, слава богу, не собирался пока на нас падать. В этом году мне помогал, кроме Агаты, полковник индийской армии в отставке А. Х. Бёрнс, археолог-любитель, наделённый хорошим чувством юмора и обладавший большим опытом по организации людей. Полковнику были свойственны некоторые армейские замашки: он выстраивал рабочих в ровную шеренгу и заставлял подходить за зарплатой колоннами по четыре человека. Рабочие ничуть не возражали. Кажется, им даже нравились эти новые забавные порядки. Мы все очень подружились с полковником, особенно наш молодой коллега Луи Осман, теперь знаменитый архитектор. Помню, мы прозвали его Кочкой, потому что по дороге в Камышлы он, глядя из окна «Восточного экспресса», назвал холмы, покрывавшие равнины, то есть древние телли, кочками. Насколько же удивился молодой человек, когда ему сказали, что все эти «кочки» — не что иное, как поселения, которые нам и предстоит раскапывать. С тех пор нашего архитектора так и звали — Кочка. Осман любил компании и тоже имел хорошее чувство юмора, а это качество очень ценится в любой археологической экспедиции.
Наши добрые товарищи, Кочка и полковник, помогли нам довести раскопки в Шагар-Базаре до благополучного завершения. В третьем сезоне к экспедиции присоединился наш верный Робин Макартни. В конце концов в 1936 году, не более чем в двадцати футах от нашего первого шурфа, вырытого за два года до того, мы нашли то, что искали. В самом дальнем конце здания из сырцового кирпича находилась маленькая комнатка, и в ней мы обнаружили семьдесят клинописных табличек, в основном написанных в течение одного года: согласно отметке ассирийского чиновника — «лиму», — это случилось около 1810 года до н. э. В Ассирии тогда царствовал Шамши-Адад I, а его младший сын Ясмах-Адад управлял этим регионом. Благодаря данным табличкам мы получили хронологическую привязку, значение которой трудно переоценить, и заодно смогли датировать нашу расписную хабурскую керамику, так как таблички лежали на её черепках, служивших подставками.
С. Дж. Гэдд, опытный специалист, занимавшийся расшифровкой табличек в Британском музее, полагал, и, наверное, справедливо, что на основании содержащихся в них сведений мы можем считать Шагар-Базар современным названием древнего города Тил-ша-аннима, в переводе значившего «холм, отвечающий „да“». Город так назвали неспроста: здесь располагался «bit bari», или «дом прорицателей». Его традицию в наши дни продолжал курдский шейх Ахмад, имевший в округе репутацию серьёзного колдуна. Вполне возможно, что в здании, где мы обнаружили таблички, и располагался знаменитый «дом прорицателей», но похоже, что это был храм, посвящённый богу Солнца, упомянутому в табличках, или даже дворец.
Археологам, собиравшимся продолжать после нас раскопки Шагар-Базара, мы оставили лёгкую и привлекательную задачу — найти остальную часть архива, которая, несомненно, находится где-то в том же здании. Интересно, что в табличках упоминаются корм для скота, предназначенный для питания оленей, содержащихся в святилище, а также газелей, так часто изображавшихся на цилиндрических печатях в окружении деревьев, являющихся также частью изображения храмов.
Связь Шагар-Базара с династией ассирийских царей, чьи свидетельства существования нашли в табличках, представляет огромный интерес для археологии и лишний раз подтверждает правильность выбора места для раскопок. В табличках упомянут и другой город ассирийских царей, Икаллати — туда часто отправляли необходимые запасы. Несколько раз упомянут Шубат-Энлиль, бывший в то время столицей ассирийского царя, и некоторые учёные, подстрекаемые моим другом, покойным профессором Гётце, полагали, что это и был Шагар-Базар. Я с этой точкой зрения не согласен, так как в одной из табличек упомянуты товары, отправленные в Шубат-Энлиль, а вовсе не прибывшие туда, и более того, мне кажется, наше городище недостаточно велико и слишком неудобно расположено, чтобы быть ассирийской столицей. Впрочем, вполне вероятно, столица находилась неподалёку. В пользу этого свидетельствует тесная связь с Шагар-Базаром младшего царского сына. Его имя несколько раз встречается на табличках; также из текста следует, что здесь царский сын держал упряжку лошадей, ослов, быков и запряжённую колесницу. Животными занимались пять грумов и тренер. Таким образом, он на несколько столетий опередил индоарийскую династию царей Митанни, в связи с которой упомянут знаменитый тренер лошадей Кикулли. Царский сын Ясмах-Адад выделял значительные суммы на содержание лошадей, и отец, судя по всему, совершенно справедливо, в марийских письменных источниках называл его транжирой и упрекал, что тот спускает состояние на женщин. Отец называл сына неженкой за отсутствие растительности на подбородке и ставил ему в пример старшего брата, безмозглого вояку, быстро потерявшего трон. Младший же, Ясмах-Адад, после смерти отца ясно осознавший, в какой опасности находится Ассирия, очень мне симпатичен. Он очень напоминает мне Яхью, непутёвого старшего сына нашего бригадира Хамуди. Хамуди больше нравился спокойный характер его младшего отпрыска, менее способного и настроенного на военную службу.
