У меня сложилось мнение, что к ограблению здесь относились гораздо серьёзнее, чем к убийству: убийства были обычным делом среди местных. Помню, однажды мне пришлось по просьбе шейха Нимруда уволить в конце рабочей недели четверых рабочих, подозреваемых в убийстве. Интересно, гадал я, что же думают наши бухгалтеры, читая напротив имён в платёжной ведомости «уволен за убийство» и двумя неделями позднее — «восстановлен». На самом деле они действительно убили одного из слуг шейха, но дело было замято с помощью денежной компенсации, которую потребовал влиятельный дядя шейха, Хаджи Мохд эль-Наджейфи.
В Нимруде нам довелось принимать многих знаменитых посетителей, некоторые потом оставались погостить. В первую очередь я хотел бы упомянуть Эрнеста и Дору Алтунян из Алеппо, о которых уже рассказывал в связи с нашими раскопками в Сирии. Эрнест был большим почитателем Т. Э. Лоуренса и посвятил ему замечательное стихотворение, «Обрамление чести». Оно начиналось с прекрасных строк:
Ты не увидел той луны
За крепостью в Алеппо,
Не для тебя она взошла
Над Дорсетширом тоже…
Дора, супруга Эрнеста, была интеллектуалкой и, в отличие от мужа, с большим интересом читала археологические труды. Она была сестрой философа и историка Р. Дж. Коллингвуда, написавшего, среди прочего, книгу «Speculum Mentis» («Зеркало духа»), название которой ошибочно перевели как «На ум надежды мало» — совершенно блестящий ляп. У меня хранятся несколько набросков, которые Дора написала в Нимруде. На одном из них запечатлён интерьер нашего дома. Просевшую крышу столовой подпирает крепкий деревянный шест. Нельзя сказать, что наша крыша была надёжной защитой от дождя. Я часто вспоминал сцену в деревне Нимруд, описанную Лейардом, как сам автор прятался под единственным в доме столом, а его слуга сидел в углу комнаты, завернувшись в плащ.
Многие из нас с удовольствием вспоминают, как в 1951 году у нас гостил старинный друг — сэр Аллен Лэйн со своей супругой Леттис. Аллен был знаменитым издателем, основателем Penguin Books и Pelican Books. Он начал строительство своей империи с капитала в сто фунтов, и хотя сам читал не так уж много, но обладал особым чутьём и мог предугадать, какая книга взбудоражит воображение читателей. Сам он никогда не учился в университете и хотел помочь другим людям, не получившим хорошего образования, как-то восполнить этот пробел. Аллен Лэйн отбирал для печати качественные и интересно написанные научные книги и продавал их по доступной цене. Аллен обладал неограниченным запасом энергии, был авантюристом, прирождённым пиратом, готовым ухватиться за любую возможность. С детства он с большой любовью относился к Агате, восхищался ею и как человеком, и как писателем. Этот великодушный разбойник, способный проявить жестокость даже по отношению к самому близкому другу, с готовностью прощал людям отсутствие принципов. Он брал под крыло людей с дурной репутацией и не скупился на помощь. Меня связывали с ним, в числе прочего, и деловые отношения: я как-то посоветовал включить в сферу интересов его издательства археологию, и он попросил меня руководить изданием трудов по восточной археологии. Под моим руководством в серии Penguin Books вышло около десятка книг, большая их часть стала бестселлерами. На роль авторов я старался выбирать, когда это было возможно, талантливых молодых учёных, которым, как мне казалось, предстояло когда-нибудь оставить след в науке. В частности, Оливер Гёрни написал книгу «Хетты», Брайан Эмери — «Архаический Египет», Стюарт Пигготт — «Доисторическую Индию». Я также уговорил принять участие в проекте У. Ф. Олбрайта, Леонарда Вулли, Сетона Ллойда и Романа Гиршмана.
Аллен помогал нам в течение первых лет нимрудских раскопок, мы очень ему благодарны за это. Удивительно, но, когда я предложил ему напечатать книгу о наших находках, он проявил нерешительность: издательство как раз в тот момент испытывало некоторые затруднения. Я заявил, что он водит меня за нос: ведь он сам поддерживал меня, когда я начинал писать. Отказ Аллена обернулся для меня большой удачей: я продолжил работу и в итоге создал иллюстрированную книгу гораздо большего объёма. Моя книга поставила рекорд: было распродано две тысячи копий, из них тысяча семьсот — по цене в шестнадцать гиней, а оставшиеся — по двадцать. Компания Коллинза отважно согласилась спонсировать издание Британскому археологическому институту в Ираке. Я был благодарен своему старому другу сэру Уильяму Коллинзу и рад, что оправдал его доверие.
Аллен Лэйн и его очаровательная супруга Леттис присутствовали при обнаружении стелы Ашшурнасирпала в 1951 году, но, к сожалению, у них к тому моменту закончились цветные фотопластинки. В те годы археологи только начинали открывать для себя прелесть цветной фотографии, и нам повезло быть среди первых. Наверное, главное, чем добросердечный Аллен запомнился нашей экспедиции, — это роскошные подарки в виде целых голов стилтона
[97], которые нам два или три раза присылали из Лондона. Мы очень благодарны нашему меценату за его щедрую помощь.
Говоря о раскопках в Нимруде, нельзя не вспомнить наш дом из сырцового кирпича, расположенный над самой стеной акрополя. С одной стороны из наших окон открывался вид на зиккурат, с другой — на форт Салманасара и внешний город. Помимо обычных рабочих помещений, дом включал в себя кухню, тёмную комнату и два длинных зала. Один зал служил нам столовой и гостиной, другой — хранилищем. Вдоль стен хранилища мы соорудили широкие кирпичные прилавки. В результате у нас было достаточно места, чтобы раскладывать находки, и не пришлось тратиться на постройку деревянных полок. Потратив чуть больше тысячи фунтов, мы стали хозяевами величественного, довольно простого, но вместительного жилища, где провели множество приятных часов в окружении наших захватывающих находок. В конце сезона наша команда могла наслаждаться чаем на кирпичной террасе и любоваться великолепным видом. Спали мы в палатках, которые в целом неплохо защищали от дождя. Правда, как-то раз, вскоре после захода солнца, на нас налетел страшный ураган. Небеса приобрели бледно-жёлтый оттенок, и мы решили, что сам демон Асмодей явился, чтобы сорвать крышу с экспедиционного дома. В ту ночь ветер едва не унёс весь наш лагерь. Уильям Лофтус в 1854 году попал в такую же бурю.
Несмотря на случайные неприятности в виде сильных похолоданий, жары, ветра и дождя, наши условия жизни были вполне приличными. Мы питались свежими продуктами, приготовленными несколькими сменившими друг друга поварами, персидскими и индийскими. Некоторые из них страдали от пьянства, другие — от трезвости. Работу по дому выполняли многочисленные слуги-арабы. Они нанимались к нам на службу худыми, а уходили заметно округлившимися. Нашим дворецким был несторианин по имени Мишель. Казалось, что он сошёл с картины Эль Греко. Здоровая жизнь на свежем воздухе пробуждала зверский аппетит, но кроме редких проблем с желудком, мы не страдали от серьёзных недугов. Жизнь на раскопе ведёт к mens sana in corpore sano
[98].
Будет уместно, если я закончу свои нимрудские воспоминания рассказом об Агате, неизменно доброй, непрерывно излучавшей гармонию. В экспедиции она занималась реставрацией изделий из слоновой кости и вела каталог, а в первые годы заодно выполняла обязанности фотографа, позже на этом посту её сменила Барбара Паркер.
