Мы построили для Агаты небольшой кабинет в дальней части дома, где она каждое утро работала над своими романами. Писала она очень быстро, печатая их сразу на машинке. Таким образом, сезон за сезоном было написано более полудюжины книг.
Агата помогала мне выдавать зарплату рабочим, стоя у небольшого окошечка в стене моего кабинета. То и дело до нас доносился возглас очередного гостя из Мосула: «Смотри скорее: Агата Кристи платит рабочим». Время от времени Агата развлекала нас забавными одами, некоторые из них я привёл в этой главе. Многие члены экспедиции были увековечены в стихотворных строках. Все оды писались на злобу дня, содержали отсылки к каким-то определённым событиям, и поэтому смысл некоторых из них могут понять только члены экспедиции. В заключение приведу стихотворение, посвящённое мне:
Лают собаки!
В лагерь в Ираке
Следует ждать гостей.
Кто там, аббат из Бенхэма?
Или — отец Джей?
Шейх Дауд — молодец, но с раскопа
Он бежит молодой антилопой.
А директор — другой: он отринул покой
И к раскопу несется галопом.
Надеюсь, что, прочтя эти воспоминания о наших раскопках, читатель заинтересуется книгой «Нимруд и его руины»
[99] — трудом, которым я в некоторой степени горжусь. Каждый археолог знает, что самая трудная часть его работы — это публикация результатов, и далеко не все справляются с этой задачей.
В книге «Нимруд и его руины» более шестисот страниц, и дополнительный интерес им придают более двух сотен иллюстраций, на которых в основном изображены выдающиеся произведения искусства. Я понимаю, что этот огромный труд содержит определённое количество неизбежных недочётов, но очень рад, что смог довести работу до конца — этим я обязан собственной выносливости и помощи моих преданных коллег. Я надеюсь, что эта книга, наряду с научными итогами раскопок, является достойным результатом длительной работы, которую сезон за сезоном, с 1949 по 1960 год, вела наша опытная команда.
Глава 19. Научные организации и их обитатели
Название, которое я выбрал для этой главы, напоминает мне о том, как я подавал в Торки прошение на предоставление мне права голоса. В очереди передо мной стоял душевнобольной. «Скажите, — сказал секретарь, — вы постоянный или временный обитатель нашей психбольницы? Если временный, у вас нет права голоса, а если постоянный, то оно будет вам предоставлено».
Долгие годы я не был уверен в своём академическом статусе. Теперь я подхожу к закату своей карьеры. Я успел заработать себе имя раскопками в Нимруде и, к своей великой радости, получил в 1962 году пост в оксфордском Колледже Всех Душ. Благодаря этому назначению, снявшему с меня груз административных обязанностей, я получил возможность дописать и опубликовать книгу «Нимруд и его руины». Конечно, колледж рассматривал мою кандидатуру на закрытом собрании, но я очень благодарен Артуру Солтеру (лорду Солтеру) за поддержку. Я познакомился с лордом Солтером в Багдаде. После смерти главного маршала авиации сэра Роберта Брук-Попэма он был первым кандидатом на пост президента Британской школы археологии в Ираке.
Этот маленький волшебник стал моим добрым другом. Он служил своей стране безупречно, с исключительной энергией. Благодаря его сообразительности и настойчивости перед лицом жёсткого противостояния со стороны старших офицеров адмиралтейства была ликвидирована угроза, исходившая от немецких подводных лодок во время Первой мировой войны. Оказывая поддержку системе сопровождения, лорд Солтер предотвратил наступление голода в стране. Он обладал быстрым и живым умом и был абсолютно лишён самомнения и тщеславия. Этот великий борец, добившийся успеха во многих, казалось бы, безнадёжных начинаниях, жил с постоянным блеском в глазах. По совету Нури-паши он составил блестящий отчёт об экономике Ирака, который тут же пошёл в дело. В частных беседах лорд называл своих иракских коллег «чертовски ленивыми», и хотя и признавал достижения Нури-паши, но огорчался, что тот держит на службе столько бесполезных людей. Лорд Солтер был предан своему колледжу, Колледжу Всех Душ, давшему приют стольким выдающимся учёным, но при этом не видел смысла в научной карьере как таковой, если она не приносила пользы обществу; подобная точка зрения часто приносила ему разочарования.
Назначение в Колледж Всех Душ привело меня в полный восторг. Наконец-то, достигнув солидного возраста пятидесяти восьми лет, я почувствовал, что, занимаясь делом всей моей жизни, я смог компенсировать скромные научные успехи своей юности. Надеюсь, что столь неожиданный успех, пришедший ко мне вопреки ничем не примечательному началу карьеры, сможет вдохновить других отстающих не сдаваться и продолжать упорно идти к цели. Когда я стал сотрудником Колледжа и принял участие в собраниях руководства, мне на ум пришли слова, с которыми обращалась к своим ученикам гениальная актриса Ванесса Рэдгрейв: «Вы — сливки общества».
На первых порах я страдал, как в юности, от сознания собственной неполноценности и боялся вступать в споры, но, как и у Сократа, у меня был собственный демон, который порой брал надо мной верх. В такие моменты я был способен говорить красноречиво и убедительно. Правда, мне почти не приходилось прибегать к этому умению на собраниях в колледже, разве что в одном или двух случаях. Однажды, помню, я выступил с обличительной речью против постройки скучного и бестолкового здания, которое должно было служить новым крылом нашему прекрасному колледжу.
Собрания руководства часто затягивались, и мне порой казалось, что наш ректор, Джон Спэрроу, считал, что для людей, собирающихся вместе только на этих собраниях, подобные мучения полезны. Спэрроу блестяще справлялся с обязанностями председателя: ему приходилось вникать в различные вопросы вплоть до мельчайших нюансов, и он ни разу не затруднился с ответом. Было очень интересно наблюдать, как он стоит и раздумывает, как справиться с очередной проблемой. Джон Спэрроу, гениальный филолог, по образованию был адвокатом и мог бы сделать прекрасную карьеру на этой ниве, но предпочел уединённую жизнь. На колледж он влиял скорее негативно и, на мой взгляд, не умел воспользоваться вверенным ему собранием талантов, а также недостаточно интересовался работой сотрудников. Зато он был человеком прекрасно воспитанным, светским, совершенно очаровательным и отличался гостеприимством.
Я не стану подробно рассказывать о своих коллегах, но хотел бы заметить, какое восхищение вызывал у меня лорд Уилберфорс. Он умел внушить доверие к себе и своему мнению, а также уважение к тому, с какой ясностью суждений подходил он к решению самых сложных вопросов. Это был очень добрый и приятный в общении человек. Я думаю, что он прекрасно чувствовал бы себя в роли преподавателя античной филологии: талант к этому предмету обнаружился у него ещё в ранние годы студенчества. Колледжу не повезло, что лорд Уилберфорс так и не стал ректором, но зато юриспруденция многое приобрела в его лице. Действительно, среди сотрудников колледжа было определённое количество выдающихся юристов. Одним из них был лорд Хэйлшем — человек, в равной степени наделённый храбростью, честностью и талантом, праведный христианин, обладающий качествами, столь редкими в наши дни. Жаль, что он не дослужился до поста премьер-министра. Этот человек, с его бесстрашием и благородством характера, как нельзя лучше подходил для этой должности — впрочем, возможно, для такой незавидной участи он был слишком хорош.
