Давайте чуть отступим от темы и зададимся вопросом: что связало гуманиста с тираном на троне? Генрих VIII, который считается первым английским монархом абсолютистского типа, рубил головы направо и налево. Его власть становилась со временем все более страшной.
В 1509 году Генриху VIII, только что вступившему на престол, было всего 18 лет. Тогда появились надежды у мыслящей, думающей, гуманистически настроенной части общества на то, что он не повторит ошибок своего отца, Генриха VII, что Звездная палата по расследованию измен будет упразднена и кровь подданных более не прольется. И Мор написал оду на коронацию Генриха VIII и его жены королевы Екатерины Арагонской. Там есть такие строчки: «День этот – рабства конец, этот день – начало свободы, рады законы теперь силу свою обрести». Мору 31 год. Он несколько наивен, но не настолько, чтобы во все это категорически верить. По-видимому, в духе античной традиции он вложил в оду программу действий для короля. Вот, дескать, юноша, как надо править!
Карта страны Утопия Томаса Мора. Фото репродукции
А затем между ними возникло что-то похожее на симпатию. Король повышает его в должностях, поручает ответственные задания. И вдруг в 1523 году, когда Мор уже был спикером Палаты общин, король ему предлагает – прямо как в ХХ веке! – «А не поехать ли тебе, друг мой Томас, послом в Испанию?». Отправить из Лондона в Мадрид – это уже признак начавшегося охлаждения. Когда же исчезли дружеские чувства? По свидетельству зятя Томаса Мора Ропера, Генрих иногда наезжал в Челси в дом тестя. Тогда это была деревня на Темзе за Лондоном. Король не однажды там обедал, а потом гулял по саду, как пишет Ропер, «обняв Мора за шею». Может быть, Мор впал в обольщение? Нет. Он сам сказал Роперу: «Я ведь понимаю, при всех этих объятьях, если что, он эту самую голову с шеи снесет…» Он словно предвидел свой конец и все-таки продолжал служить королю. В 1529 году Мор стал лордом-канцлером. Выслушав известие о своем назначении, он сказал ответную речь. В ней есть такие слова: «Если бы не милость короля, я считал бы свое место столь же приятным, сколь Дамоклу был приятен меч, висевший над его головой». Напомню, что Дамокл жил в V–IV веках до н. э. и был любимцем сиракузского тирана Дионисия Старшего. Завидуя правителю, он как-то воскликнул: «Как же тебе хорошо, как же замечательно, что ты первый». И тогда тиран устроил такую шутку: на один день уступил своему любимцу все – трон, дворец, власть. И Дамокл уже готов был наслаждаться всеми полученными дарами, когда вдруг поднял случайно глаза и увидел, что над его головой висит обоюдоострый меч, подвешенный на конском волосе. Как всегда, античный анекдот образен, метафоричен. И Дамокл резко расхотел властвовать. Он поблагодарил Дионисия за урок и перестал ему завидовать.
Мор дал понять в своем ответном слове, что осознает ту страшную опасность, с которой сопряжена его новая должность. Он все еще надеялся воспитать Генриха VIII? И почему вообще надеялся? Наивность была тогда одной из норм гуманистического мышления. Генрих VIII получил хорошее образование. А гуманистам-интеллектуалам тогда казалось, что образованный человек не может быть безнравствен. Сегодня мы хорошо знаем, что они ошибались.
Лорд-канцлер – это второй человек в стране после короля, хранитель большой государственной печати, принимающий участие в обсуждении всех важных вопросов. К этому времени Мор пользовался огромным моральным авторитетом не только в Англии, но и в Европе – его знали самые знаменитые и мыслящие люди в Голландии, Германии, Италии, его имя было известно при королевских дворах. И Генрих решил, что такой человек должен быть при нем. И наверное, он рассчитывал превратить Томаса Мора в свое покорное орудие. А вот это оказалось невозможно, что скоро и выяснилось.
Напомню, что за два года до назначения Мора канцлером Генрих начал бракоразводный процесс. Это оказалось делом невероятно трудным. Брак с королевой Екатериной Арагонской был законнейший, освященный католической церковью, в нем были рождены дети. И папа уперся. Король обратился к ученым лучших английских университетов и посулил им большие деньги, чтобы они научно обосновали его право на развод.
Генрих обратился за помощью и к своему канцлеру, но тот заключения не дал. Свою семью Томас Мор обожал. Его жена, которую он очень любил, умерла молодой. Второй раз он женился на женщине, как пишут современники, немолодой и некрасивой. По его же словам, она была молода, красива и прекрасна. Он дал ей почувствовать себя такой. В доме царили лад и покой. Старшая дочь Маргарита хорошо понимала своего отца и разделяла его взгляды. Она едва не умерла от страданий в день его казни. И чтобы такой человек одобрил деяния Генриха VIII? Это было невозможно.
Но что же еще натворил Генрих? Прежде всего напомню, что это было время так называемых огораживаний, массового сгона крестьян с земли. И у Мора в «Утопии» об этом написано так: «Говорят, наши мирные овечки стали такими хищными, что пожирают людей». Многие крестьяне оказались оторванными от земли. Они становились бродягами, разбойниками, ворами, попрошайками. При Генрихе VIII было повешено 72 тысячи человек. Какое кровавое, страшное время! И на этом фоне – светлая фигура Томаса Мора. Неужели он мог поддержать человека, начавшего эти казни?
Генрих VIII обладал чувством вседозволенности. Раз папа уперся и не благословляет развод – упраздним папу. Так родился знаменитый акт о супрематии – упразднении духовной власти папства над Англией и превращении короля в верховного руководителя церкви. Так родилась англиканская церковь.
Конечно, многие были недовольны папской властью. Гуманисты нередко критиковали духовенство, однако они не видели смысла поддерживать Лютера, Кальвина – новых фанатиков, непримиримых, жестоких и узколобых. Мор не был религиозным фанатиком, но мысль о том, что, единожды присягнув католической церкви, изменить ей, была для него невозможна. Это первое. И второе: новое устройство церкви неминуемо привело бы к конфискации монастырских земель и, значит, к увеличению числа попрошаек. В этой обстановке он выражает несогласие с Генрихом VIII. А королю его поддержка была очень нужна. И хотя Мор остается лордом-канцлером почти три года, всем ясно: он обречен. Он сам уходит в отставку 15 мая 1532 года, когда английское духовенство присягнуло королю как главе церкви.
Мор уехал в Челси. На коронацию новой супруги Генриха Анны Болейн он демонстративно не явился. Он знал, что это будет расценено королем как вызов, но не мог поступить иначе. Появись он на церемонии, ему пришлось бы присягнуть новому акту о престолонаследии. А это было для него неприемлемо. «Сражение выиграно», – скажет он. С самим собой. И дело не в том, кто будет на престоле. Нельзя менять убеждения по приказу короля.
Его без суда заключили в Тауэр, где он просидел 15 месяцев. За это время он закончил «Трактат о страстях», о страстях Христовых, сочинил «Диалог об утешении среди невзгод». Он писал углем, письменные принадлежности у него отобрали. Его вдохновлял на творчество пример Боэция. Когда Боэций, мыслитель и ученый рубежа V–VI веков, заключенный королем Теодорихом в темницу, ждал исполнения смертного приговора, он написал потрясающее произведение – «Утешение философией». И Мор, скорее всего, решил последовать его примеру.
