Джаспер улыбался и говорил негромко, словно они с отцом вовсе не ссорились. Но они ссорились. Отец потянул меня от штурвала.
– В таком случае веди сам, – сказал он с холодной улыбкой.
Отец повернул рукоятку и выключил музыку. Разница в звуке оказалась пугающей. Внезапно остались только ветер и море. Но отец по-прежнему следовал правил/ «взрослые не ссорятся при детях». Он произнёс:
– Всё в порядке, Эйдан. Не о чем беспокоиться. Я просто немного разволновался. Можешь назвать меня старым жалким трусом.
И потрогал ушиб на голове.
Мы молча плыли вдоль берега – обратно в Кулверкотский залив. Потом Джаспер повернулся к отцу и спросил:
– Выпьем?
– Выпьем?
Отец переспросил таким тоном, словно Джаспер предложил ему искупаться голышом.
Джаспер почесал подбородок:
– Ну да. Выпьем.
Он открыл небольшой шкаф и показал на несколько незнакомых мне бутылок.
– Ром, – объяснил он, видимо, прочитав мои мысли. – Лучший друг моряков.
Боковым зрением я заметил, как отец закатил глаза.
– Это, э… слишком рано для меня, Джаспер. – сказал он. – Но ты пей, конечно.
Если бы у бутылки была пробка, то Джаспер непременно вытащил бы её зубами, словно какой-нибудь киногерой. Но ему пришлось отвинтить крышку и снять её обычным образом. Затем он сделал большой глоток, издал звук: «Агхх!» и вытер губы. Выглядел он при этом смешно.
Больше ничего за время нашего плавания сказано не было. Отец, я видел, кипел от возмущения. Джаспер же, сделав ещё пару глотков рома, перестал корчить из себя Джека Воробья. А я незаметно слинял на корму.
Когда мы шли по пирсу, я чувствовал себя сонным и неуклюжим. Отец ответил на звонок мобильного телефона. Его голос звучал встревоженно.
– Она – что? Полиция? Через забор на заднем дворе? Но… Ох. Ой. Ладно.
Отец повернулся к нам и сказал:
– Либби нашла того мальчика.
От этих слов я немедленно проснулся. И пошатнулся. Джаспер схватил меня за руку, не давая упасть.
– Хотя он опять убежал, – добавил отец.
Меня закачало вверх-вниз, словно я ещё был на лодке.
Глава 41
Моя младшая сестричка выполняла упражнение, которое в лагере для скаутов называлось «Изучение своего мира». Предполагалось посещение тех мест рядом с домом, в которых ты ещё не бывал. Новый парк, новый магазин и прочее в том же духе.
Но никто не говорил, что надо перелезть через забор и найти мальчика, спрятавшегося в спальном мешке в старом сарае под сломанной неоновой вывеской «ГАРАЖ».
Однако Либби именно так и поступила.
И вот теперь, уже во второй раз за последние три дня, улица заполнилась людьми в форме – в основном полицейскими, но приехала и «Скорая помощь». Двери её были открыты, и двое врачей с беззаботным видом сидели на задней подножке.
В нашем доме находились посторонние. И напряжённая атмосфера, возникшая между мной, Джаспером и отцом, улетучилась. Происходило нечто более важное.
Тётя Алиса заваривала чай – в третий раз, уточнила она. И проворчала:
– Надень рубашку, ради бога, Джаспер.
Тот по-прежнему был в одной майке, и волосы на его груди торчали, как перья из лопнувшей подушки.
Двое посетителей – мужчина и женщина – оказались полицейскими в штатском. Ещё одна женщина представляла организацию, в названии которой присутствовали слова «ребёнок» и «защита».
Женщина-полицейский разговаривала с Либби, которая, кажется, была напугана.
– Всё нормально, малышка. Ты не сделала ничего плохого, правда не сделала, – говорила женщина ласковым голосом, но Либби, похоже, ей не верила. – Теперь расскажи мне ещё раз, что ты видела.
Либби рассказывала, а женщина делала заметки. В дверь то и дело звонили, по всему дому попискивали и жужжали мобильные телефоны. Чайник свистел, закипая; над лесом кружился вертолёт. В общем, царил полный хаос.
Затем за входной дверью раздался крик:
– Его нашли!
Новость передавали и повторяли. Повсюду звучали лающие и квакающие голоса.
– Его нашли… нашли его… нашли…
– Ведите его сюда, через чёрный ход…
– Обжёг руку, но всё не так страшно…
– Ещё не подтвердил своего имени…
– Предположительно, получил травму. Сарж, обращайся бережно…
На моё плечо легла чья-то рука. Обернувшись, я увидел Рокси.
Она пробормотала:
– Удивительно, да?
Казалось, Рокси совсем не пугали возможные неприятности из-за нашей «помощи преступнику», не знаю как ещё назвать то, что мы сделали. Я не разделял её спокойствия. Мой желудок – и так слегка больной после прогулки по морю – снова скрутило.
Через дыру в заборе пролез полицейский в штатском и поманил к себе даму из «защиты», которая намеренно потопала в другую сторону.
Затем всё стихло минут на двадцать. Полицейский-мужчина негромко говорил с папой, мамой и тётей Алисой. Напарница его с блокнотом обходила всех присутствующих, записывая их имена, адреса и прочее. Она остановилась возле тёти Алисы.
– Мадам, вы живёте здесь?
– О нет, офицер, – и тётя Алиса продиктовала свой адрес в Уокворте, дальше по берегу.
– Ваше полное имя?
– Алиса Гук. Миссис. Через «г».
Женщина-полицейский всё записала.
Затем на краю сада что-то задвигалось. Через дыру в заборе протиснулся полицейский, за ним появился очень грязный и насквозь промокший Альфи, а следом – ещё один полицейский в штатском.
Они продефилировали через сад и зашли в кухню. Те, кто был в кухне, отошли в сторону, пропуская их.
Альф и выглядел так, словно на него навесили плащ несчастья, тяжёлый, как утюг.
Когда он увидел нас с Рокси, глаза его полыхнули яростью. Альфи промолчал, но я знал: он думает, будто мы его предали, рассказав о нём Либби.
Я не мог ничего поделать. Не скажешь ведь: «Мы про тебя никому не говорили, Альфи». Это показало бы взрослым, суетящимся в кухне, что мы тоже причастны к происходящему. Поэтому мы с Рокси хранили молчание, а Альфи злился.
Секунд десять он стоял, грязный, без рубашки, и все молча на него смотрели.
А посмотреть было на что: слипшиеся волосы, сверкающие блёстки на джинсах, странная расплывшаяся татуировка на спине и шрамы на плече.
Либби оглядела его с ног до головы, но, к счастью, не опознала свои джинсы. Наверное, они были слишком грязные.
Через толпу людей, собравшихся на кухне, пробрался Джаспер. Он повёл себя странно. Наклонился над Альфи и стал изучать его, словно экспонат в музее: чуть опустил тёмные очки, заглянул с левого бока, затем с правого, а после развернул Альфи спиной к себе, чтобы посмотреть на татуировку.
