Не знаю, сколько это длится, но когда я снова поднимаю голову, рядом нет ни доктора Хайнц, ни Пруденсии, ни Рокси, ни Эйдана. Здесь только я и Биффа: тысячелетний мальчик и тысячелетняя кошка. И теперь я понимаю, как я сделаю последнее оставшееся дело.
Глава 103
Когда я вхожу в поезд метро, на меня никто не обращает внимания. У меня на спине рюкзак, в котором лежат дрова, а в руке переноска с кошкой.
Все смотрят в свои мобильные телефоны; кажется, теперь так принято. Ещё недавно я был бы рад, что меня никто не замечает; теперь всё не так однозначно. Так или иначе, проехав несколько остановок, я достаю мобильник. (Санжита купила мне новый, и этот умеет показывать фильмы!)
Я думаю, как удивилась бы мама, узнав, что теперь люди могут очень быстро добираться туда, куда не так давно они шли бы пешком целый день или даже больше.
Она всё время со мной – моя мама. Не только у меня в мыслях и в сердце, но и в моём мобильном телефоне. Рокси подарила мне цифровую копию фильма, который она сняла (втайне) в день нашего знакомства. Там есть мамин голос, мамино лицо, мамины руки, наш старый дом. Я опечалился, когда смотрел это первый раз; теперь я улыбаюсь.
Поезд покачивается. Южный Готфорт, Илфорт Роад, Вест-Джесмонд… Я разглядываю схему на стене вагона и считаю остановки. Надо проехать ещё шестнадцать. В Ньюкасле входит и выходит много народу, затем будет длинный перегон, пока мы будем ехать под рекой Тайн.
«Река Тиин», – думаю я.
«Осталось недолго», – думаю я, глядя на мамино изображение в телефоне. Сидящий напротив молодой человек смотрит на меня странно. Может, я произнёс что-то вслух? Ну ладно.
Пелау, Хебурн, Джарроу. Я улыбаюсь, вспоминая Йоханнеса и старого Поля. Мы сейчас едем по южному берегу реки в сторону моря. Там есть станция Бэда – так её назвали в честь древнего историка. Я знал одного старого монаха, и он рассказывал, что его прапрадед был знаком с Бэдой. От этой мысли я захихикал, и человек напротив меня снова поднял голову, видимо, решив теперь, что я сумасшедший.
Наконец последняя станция – Саут-Шилдс, – место, где началась вся эта история.
Тогда, конечно, оно так не называлось. Вряд ли тысячу лет назад оно называлось хоть как-нибудь.
С Биффой в переноске я выхожу на улицу и оглядываюсь. Очень странно сознавать, что за тысячу лет я ни разу здесь не был. Я думаю: «Боже, как все изменилось», а затем начинаю смеяться над собой. Смеяться по-настоящему, громко. Человек из поезда идёт мимо меня и качает головой. Меня это не волнует.
Здесь кругом дома и магазины; сейчас так везде.
Но пляж не изменился, и утёсы остались прежними. Я знаю: увидев нужное место, я вспомню маленькую пещеру, где началось моё приключение. Так что я иду на юг вдоль широкого гребня. Когда я смотрю на равнину и на стального цвета море, я пытаюсь представить себе, что я снова здесь с мамой и мне одиннадцать лет.
Высоко надо мной кружат чайки, ласточки снуют туда-сюда возле своих гнёзд, расположенных на утёсах. Меня возвращает в двадцать первый век шум мотора – где-то вдали по дороге несётся автомобиль.
Рюкзак начал натирать плечи, и переноска Биффы потяжелела, но я не ропщу. Наконец я оказываюсь возле маленького полукруглого залива – как будто гигант откусил кусочек от земли. Теперь здесь есть бетонная лестница, ведущая на пляж; много лет назад нам с мамой пришлось тащить свои вещи вниз по каменистой тропе.
Хотя сейчас лето, у залива никого нет. Пещера не изменилась, хотя здесь явно бывали люди – об этом говорят банки из-под пива.
Я выпускаю Биффу из переноски. Обычно она выходит и всё осматривает; в этот раз она принюхивается и идёт к каменной полке, где она любила устраиваться много лет назад. Она же не может этого помнить? С другой стороны, если я не забыл, может, и она тоже. Биффа громко мяукает, ложится и наблюдает.
Из рюкзака я достаю дрова, таблетки для растопки и спички. Я думал развести костёр по-старинке.
Стёкла моих очков могли бы поджечь дерево не хуже, чем отцовское огненное стекло, но сейчас солнце скрыто белой облачной пеленой во всё небо.
Сейчас загорится пламя.
В верхнем отделении моего рюкзака находится маленькая квадратная коробочка – проектор, работающий от батарейки. Это ещё одна находка из рейдов Рокси по помойкам. На нём глубокие царапины, и звук не работает – может, поэтому его и выбросили. В остальном он очень хороший. Я соединяю его с мобильником и нажимаю «плэй».
И вот она появляется передо мной в полный рост на рельефной каменной стене пещеры. Моя мама. Биффа зевает и издаёт одобрительное ворчание.
Мои руки вспотели. Я вытаскиваю из рюкзака последний предмет: папин маленький стальной нож. Из кармана я достаю единственную на всей земле жемчужину жизни, тёплую и гладкую.
Фильм с мамой я знаю посекундно. Я смотрю на изображение. Там есть момент, когда мама смотрит в камеру и кивает. Этого момента я жду, держа нож в пламени.
Когда наступает этот момент, я не колеблюсь. Двумя взмахами я делаю надрезы на своих шрамах и раскалываю зубами жемчужину жизни. Сердце у меня колотится очень быстро – возможно, это хорошо: оно быстрее разнесёт вещество по всему телу. Жидкость сочится, и я вливаю её в кровавую рану на руке. Каплю за каплей…
Как и положено, жидкость пахнет свежей крапивой. Я забинтовываю руку.
Всё сделано правильно. Я знаю это, ведь по маминым губам я читаю: «Любо, Алве! Молодец, Алве!»
Она улыбается мягкой редкозубой улыбкой, и картинка замирает. То ли это янтарная жидкость в моём теле так действует, то ли воображение разыгралось, но я чувствую, как внутри меня струится тепло.
Биффа поднимается, потягивается, спрыгивает с каменной полки, потом идёт ко мне и трётся о мои ноги. Я чувствую себя счастливее, чем я был целую тысячу лет.
Глава 104
Неделю спустя
Три дня назад я сдал анализ на ДНК. В маленькой комнате местной больницы у меня взяли образцы кожи и крови. Затем образцы отправились в лабораторию.
Санжита ездила со мной. Она и теперь сидит рядом и ждёт, когда врач принесёт результаты.
К нам подходит миловидная дама с коричневым конвертом в руке.
– Пойдём? – предлагает она, указывая на маленькую комнату для консультаций.
«Нет! – хочу ответить я. – Скажите прямо сейчас!»
Но мы идём и садимся напротив неё за деревянный стол.
– Как ты знаешь, Альфи, – начинает она, – у нас были некоторые сомнения насчёт твоего возраста.
Я бросаю взгляд на Санжиту – та сидит с каменным лицом.
– Клеточные тесты, которые мы проводим, не могут быть точными на сто процентов, – продолжает дама и открывает конверт. – Но мы почти уверены, что твои клетки свидетельствуют о возрасте…
