Стоицизм в ранней психотерапии
Вы увидели, что стоические техники преодоления боли и болезней, описанные Марком, напоминают методы, применяемые в современной когнитивно-поведенческой терапии. Однако в начале XX века, задолго до основания КПТ, существовал другой рационалистический или когнитивный подход к психотерапии, который соперничал с фрейдистским психоанализом, но сейчас напрочь забыт. Швейцарский психиатр и невропатолог Поль Дюбуа, автор труда «Психоневрозы и их психическое лечение» 1904 года, был главным сторонником так называемой рациональной психотерапии. Дюбуа считал, что причина психологических проблем кроется в негативных убеждениях, которые становятся навязчивыми мыслями. Его метод лечения основан на практике «Сократовского диалога», посредством которого он пытался рационально убедить своих пациентов отказаться от нездоровых идей, которые были причиной различных невротических и психосоматических состояний. Влияние античных стоиков явно прослеживается в разрозненных упоминаниях, которые делает Дюбуа.
Если мы изымем из античных сочинений несколько аллюзий, носящих локальный колорит, мы увидим, что идеи Сократа, Эпиктета, Сенеки и Марка Аврелия являются абсолютно современными и применимыми к нашему времени
[153].
В частности, Дюбуа было интересно, каким образом можно применить Стоицизм, чтобы помочь пациентам, проходящим психотерапию, справляться с хронической болью и другими физическими и психосоматическими симптомами.
Эта идея не нова. Стоики возводили в высшую степень эту способность терпеть страдания и несчастья. Следующие строки Сенеки, похоже, взяты из современного трактата по психотерапии: «Так не утяжеляй же свои несчастья и не отягощай себя жалобами. Боль легка, если к ней ничего не прибавит мнение; и если ты еще будешь себя подбадривать и твердить: “ничего не болит” или “боль пустяковая, крепись, сейчас все пройдет”, от самых этих мыслей тебе станет легче». И дальше: «Каждый несчастен настолько, насколько полагает себя несчастным»
[154]. Поэтому по поводу болей нервного характера справедливо утверждение, что человек страдает от них, только когда думает, что от них страдает
[155].
Цитируя письма Сенеки, Дюбуа хотел проиллюстрировать роль терпения и принятия как противовес беспокойству в преодолении физических страданий, что помогает нам избежать усугубления нашего состояния. Он также приводил замечания Сенеки о том, что принципы стоической философии утешали его во время болезни и действовали на него «подобно лекарству», укрепляя тело и возвышая душу.
Но самым поразительным и запоминающимся отрывком из сочинений Дюбуа был рассказ о пациенте и его понимании Стоицизма:
Один молодой человек, которому я пытался внушить несколько принципов стоицизма в отношении физических недугов, прервал меня на полуслове, воскликнув: «Я понял, доктор. Давайте, я объясню вам». И он нарисовал карандашом на листе бумаги большую черную точку.
«Это болезнь, – сказал он, – в ее наиболее общем смысле, физический недуг – ревматизм, зубная боль, или моральная проблема – печаль, уныние, меланхолия. Если я признаю этот недуг и сосредоточу на нем все свое внимание, площадь черной точки значительно увеличится. Если я буду настаивать на этом со всей неумолимостью, вокруг точки появится еще один внешний круг. Это значит, что я ношусь со своей болью как с писаной торбой в поисках средств избавления от нее и точка становится только больше. Если я извожу себя мыслями о ней, опасаясь последствий, если будущее мне представляется в мрачном свете, значит, я удваиваю или утраиваю размер исходной точки». Затем, ткнув в центр этой точки и сведя проблему к простейшему выражению, он сказал с улыбкой: «Разве не лучше было все оставить как есть?»
«Людям свойственно воображать, преувеличивать и предвосхищать несчастья», – писал Сенека. Долгое время повторял я себе и своим унывающим пациентам: «Не будем возводить второй этаж своей печали излишним переживанием о ней»
[156].
Эта схема, по мнению Дюбуа, иллюстрирует идею: тот, кто знает, как страдать, страдает меньше. Бремя физической боли или болезни облегчается, если мы смотрим на него объективно, не рисуя концентрических кругов вокруг него, которые умножают наши страдания, добавляя пласты страха и беспокойства.
К тому времени, как Марк начал писать «Размышления», у него было уже другое отношение к боли по сравнению с тем периодом, когда он обменивался жалобами с Фронтоном. Согласно стоикам, наша первоначальная реакция на боль или болезнь вполне естественна и разумна – неестественно и неразумно преувеличивать свои страдания и циклиться на них, продолжая жаловаться. Животные, например, пищат или воют от боли, зализывая раны, но они не будут пережевывать это недели спустя или писать письма друзьям, жалуясь на нарушения сна. Марк научился искусству страдать, то есть страдать меньше, как сказал бы Дюбуа. Скорее всего, именно это помогло ему справиться с хронической болью и болезнью во время Первой маркоманской войны, в которой Рим одержал победу.
6. Внутренняя цитадель и многонациональная война
Это была западня! Эшелон за эшелоном сарматские всадники с грохотом проносились, выныривая из лесного укрытия на дальнем берегу Дуная и атакуя в лоб римские легионы. Часть из них разделилась, чтобы осуществить маневр «щипцы», охватив с фланга и окружив римских воинов, которые беспомощно стояли в мертвой зоне посреди замерзшей реки. Марк со своими полководцами спокойно наблюдал за ходом действий. Варварские племена довольно часто тайком пересекали реку, через которую проходила линия фронта, и совершали набеги на поселения провинции Паннония. Римляне узнали, что вражеские всадники особенно уязвимы, когда возвращаются в свои земли с награбленным добром, поэтому они шли за ними по реке в надежде, что те замедлят свой шаг под тяжелой ношей и они смогут их схватить. Правда, порой враги заводили римлян в ловушку.
Распознав вражескую засаду, пехота тут же занимала оборонительную позицию – боевое построение под названием «каре́». Офицеров и войска с облегченным снаряжением замыкал с четырех сторон внешний круг легионеров, которые своими четырехугольными щитами образовывали глухую оборонительную стену. Сарматские племена очень хорошо знали эту тактику. Она работала только до тех пор, пока римлянам удавалось удерживать это боевое построение, но стоило кавалерии прорвать оцепление, начиналась кровавая резня и полный беспорядок. Вот зачем сарматские племена увлекали римлян к реке: их лошади были выдрессированы ходить по льду. Когда вражеские копья обрушивались на эту стену из щитов легионеров, римляне поскальзывались, теряли равновесие и падали, как кегли для игры в боулинг.
