В половине четвертого я вошел в вестибюль гостиницы. Прислонившись к стойке, спросил «Кэмел».
Кэти Хорн подвинула пачку, вложила мне сдачу в нагрудный карман и дежурно улыбнулась.
– А ты быстро управился, – заметила она, косясь на пьяного, который пытался прикурить сигару старомодной кремниевой зажигалкой.
– Это было непросто, – сказал я. – Тише.
Кэти резко обернулась и перекинула через прилавок картонный спичечный коробок. Пьяный попытался схватить его, промахнулся, уронил и коробок, и сигару, раздраженно пошарил по полу рукой и поплелся восвояси, оглядываясь через плечо, словно опасаясь пинка.
Кэти смотрела мимо меня, ее глаза были пусты и холодны.
– Выкладывай, – прошептала она.
– Делим поровну. Мелочовщик выбыл, его пришили в собственной постели.
Ее глаза блеснули, пальцы вцепились в стекло рядом с моим локтем, губы побелели. Но больше она никак не выказала своих чувств.
– Ничего не говори, дай мне сказать, – начал я. – Он умер от шока. Кто-то сжег ему ступни утюгом. Не твоим – я проверил. Думаю, он не успел ничего выболтать. Во рту у него был кляп. Скажу честно, я не думал, что все так обернется. Если Мелочовщик проговорился, ловить нам нечего, да и на месте Сайпа я бы забеспокоился – если, конечно, не я доберусь до него первым. Такие ребята не остановятся ни перед чем. Но если коротышка не раскололся, время еще есть.
Она отвернулась и посмотрела на вращающуюся дверь вестибюля.
– Что мне теперь сделать? – выдохнула она.
Я бросил ключ в сигарный ящик. Длинные пальцы Кэти осторожно выудили его оттуда.
– Дома тебя ждет труп. Запомни, ты ничего не знаешь. Ни про жемчужины, ни про меня. Они проверят его отпечатки и решат, что кто-то поквитался с Мелочовщиком за давние делишки.
Я открыл пачку, закурил и покосился на Кэти. Она не сдвинулась с места ни на дюйм.
– Справишься? Если нет, скажи сразу.
– Справлюсь. – Ее брови поползли вверх. – Я что, похожа на истязательницу?
– Ты вышла замуж за жулика.
Она вспыхнула, чего я и добивался.
– Он не жулик, а болван! Никто не скажет обо мне худого слова, спроси хоть в полиции!
– Ладно, так-то лучше. Мы не в ответе за убийство, но, если не будем держать язык за зубами, плакали наши денежки.
– Черта с два я проболтаюсь! – живо откликнулась Кэти и всхлипнула. – Бедный, бедный коротышка.
Я похлопал ее по руке, состроил самую жалобную гримасу, на которую был способен, и вышел.
3
Страховая компания «Доверие» занимала три невзрачные комнатенки в Грас-билдинг. Фирма с таким оборотом могла позволить себе содержать неряшливый офис.
Управляющий по фамилии Лютин, лысый мужчина средних лет со спокойными глазами и тонкими пальцами, поглаживал пятнистую сигару. Сидя за большим столом, он благодушно разглядывал мой подбородок.
– Марлоу? Как же, наслышан. – Он пальчиком дотронулся до моей визитки. – С чем пожаловали?
Я повертел в руках сигарету и понизил голос:
– Помните дело Линдера?
Улыбка поблекла.
– Такое забудешь! Компании оно обошлось в сто пятьдесят тысяч. Я был тогда зеленым и самоуверенным оценщиком.
– У меня есть идея. Возможно, дельце и не выгорит, но попробовать стоит. Вознаграждение в двадцать пять тысяч по-прежнему в силе?
– Двадцать, Марлоу, – хмыкнул Лютин. – Пять причитается нам. Не тратьте время зря.
– Это мое дело. Двадцать так двадцать. На вас можно рассчитывать?
– Что вы имеете в виду?
– Рекомендательное письмо для вашего филиала в другом штате или для местных властей, если будут не слишком сговорчивы.
– В каком штате?
Я улыбнулся. Постукивая сигарой по краю пепельницы, Лютин послал мне в ответ такую же фальшивую улыбочку.
– Никаких писем. Нью-Йорк этого не одобрит. Сами наводите справки. Можете рассчитывать только на негласное сотрудничество. И двадцать тысяч, если вам повезет. Хотя вряд ли.
Я закурил и откинулся на спинку кресла, выпустив в потолок облако дыма.
– Почему бы нет? Жемчужин так и не нашли. Однако они существуют.
– Еще как существуют. И принадлежат нам. Только нельзя зарыть двести кусков, а через двадцать лет просто взять и выкопать.
– Почему бы не попробовать?
Лютин стряхнул пепел с сигары и посмотрел мне в глаза:
– Ваша наглость мне по душе, даже если у вас не все дома. Мы – организация влиятельная. Допустим, я установлю за вами слежку. Что будете делать?
– Куда мне тягаться с вами? Но слежку я замечу, опыт имеется. Мне останется только рассказать все полиции и со спокойной совестью отчалить.
– Полиции? Зачем?
Я подался вперед:
– Потому что малого, у которого была наводка на камешки, сегодня пришили.
– Ничего себе! – Лютин потер переносицу.
– Я к этому непричастен.
Мы помолчали.
– Никакого письма вам не нужно, – наконец сказал Лютин. – А после того, что вы рассказали, вы его точно не получите.
Я встал, усмехнулся и направился к двери. Неожиданно Лютин вскочил, обежал стол и вцепился мне в рукав:
– Стойте! Вы точно спятили, но, если вам улыбнется удача, не забудьте про нас. В нашем бизнесе без рекламы никуда.
– Черт, за кого вы меня принимаете? – прорычал я.
– Двадцать пять тысяч – неплохие деньги.
– Еще недавно было двадцать.
– Двадцать пять. И все равно вы спятили. У Сайпа никогда не было этих жемчужин. Иначе мы давно бы с ним договорились.
– Ладно, вас не переубедить.
Самодовольно ухмыляясь, мы пожали руки, понимая, что едва ли сумеем обвести друг друга вокруг пальца, но почему бы не попробовать?
В пятнадцать минут пятого я вернулся в контору, пропустил пару глотков, набил трубку и погрузился в размышления.
Зазвонил телефон.
– Марлоу? – строго спросил незнакомый женский голос.
– Он самый.
– Советую повидаться с Рашем Маддером. Слыхали о таком?
– Нет, – соврал я. – А должен?
На том конце провода послышался неприятный дребезжащий смешок:
– Если история про паленые пятки вам еще интересна…
В трубке раздались гудки. Я зажег спичку, да так и замер, уставившись в стену перед собой, пока пламя не обожгло пальцев.
Раш Маддер был юристом, который подвизался на грязных делишках, считаясь специалистом по фальшивым алиби и прочим дурнопахнущим, но хорошо оплачиваемым трюкам. Вот только я ни разу не слышал, чтобы он поджаривал кому-нибудь пятки.
