– Идите к черту. Вы мне все равно не поверите.
– А ты попробуй. Для нас это просто работа. Мы ее делаем и двигаем дальше.
– Должно быть, отличная работа, – заметил я. – Пока есть.
– Что-то ты часто шутишь, приятель.
– Я начал давно, когда ты еще ходил в школу для малолетних правонарушителей. С тех пор не могу остановиться.
Красноглазый снова засмеялся. В его поведении почти не чувствовалось угрозы.
– Насколько нам известно, ты чист перед законом. Нигде не засветился сегодня утром. Так?
– Если я соглашусь, от меня можно избавляться прямо сейчас. Ну допустим.
– А как насчет штуки на карманные расходы и забыть обо всем?
– Тут вы мне тоже не поверите.
– Поверим. Дело вот в чем. Мы делаем работу и двигаем дальше. Мы – организация. Но ты здесь живешь, у тебя бизнес, репутация, связи. Ты не будешь ловчить.
– Конечно, – кивнул я. – Какой смысл мне ловчить?
– А мы не убиваем законопослушных граждан, – тихо сказал красноглазый. – Это вредно для нашего бизнеса.
Он откинулся в угол на спинку сиденья, придерживая пистолет на правом колене, сунул руку в карман, достал большой бумажник, развернул на колене, вытащил две сложенные банкноты и бросил на сиденье. Потом убрал бумажник в карман.
– Твои. – В его голосе сквозила угроза. – Но если будешь распускать язык, не протянешь и двадцати четырех часов.
Я взял купюры – две пятисотки.
– Ладно. – Я спрятал деньги в карман. – Но теперь я перестаю быть законопослушным гражданином, так?
– Вот и подумай об этом, сыщик.
Мы улыбнулись друг другу, словно двое славных парней, сумевших поладить в нашем жестоком и враждебном мире.
– Отлично, Луи. Забудь про Малхолланд-драйв. Останови.
Наша машина находилась примерно на середине пологого пустынного склона холма. Серая пелена дождя скрывала и небо, и горизонт. Видимость была не больше четверти мили, и за пределами машины я не заметил ни одного живого существа.
Водитель свернул к краю насыпи и заглушил мотор. Затем прикурил и положил руку на спинку сиденья.
Он улыбнулся мне. У него была милая улыбка – как у аллигатора.
– Надо за это выпить, – сказал красноглазый. – Я бы сам не прочь так легко заработать штуку. Просто привязав нос к подбородку.
– А у тебя нет подбородка. – Улыбка не сходила с лица Луи.
Красноглазый положил «кольт» на сиденье и достал из бокового кармана небольшую плоскую бутылку. Выглядела она солидно – зеленая марка, красивая этикетка. Красноглазый зубами открутил пробку, понюхал и причмокнул губами:
– Не паленое. Фирменное. На, глотни.
Он протянул мне бутылку. Можно было схватить его за запястье, но оставался еще Луи, а до пистолета на лодыжке тянуться слишком далеко.
Я поднес бутылку ко рту и принюхался, стараясь дышать неглубоко. К терпкому запаху бурбона примешивалось что-то еще – едва заметный фруктовый аромат, который в других обстоятельствах не привлек бы моего внимания. Внезапно и без всякой видимой причины я вспомнил слова Ларри Батцеля, примерно такие: «К востоку от Реалито, в сторону гор, у старой фабрики, где цианид делали». Запах цианида. Вот оно что.
Прижимая бутылку к губам, я почувствовал ломоту в висках, а по спине побежали мурашки, как от холода. Я поднял бутылку и забулькал, сделав вид, что глотаю бурбон – большой успокаивающий глоток. Приблизительно половина чайной ложки попала мне в рот, но не задержалась там.
Я закашлялся и наклонился вперед, хватая ртом воздух. Красноглазый засмеялся:
– Только не говори, что окосел с одного глотка, приятель.
Опустив бутылку, я согнулся еще ниже и зашелся в кашле. Затем сдвинул ноги влево и повалился на них, свесив руки. Вот он, пистолет.
Я выстрелил из-под левой руки почти не глядя. Красноглазый не успел даже протянуть руку к «кольту». Пистолет просто соскользнул с его колена на пол. Одного выстрела оказалось достаточно. Я услышал, как красноглазый дернулся, и тут же выстрелил вперед и вверх, в то место, где сидел Луи.
Его там не оказалось. Луи нырнул вниз, за переднее сиденье, но не издал ни звука. Все затихло – и в самой машине, и снаружи. Даже дождь на мгновение стал беззвучным.
У меня по-прежнему не было времени взглянуть на красноглазого, но он не шевелился. Я бросил «люгер», выдернул из-под коврика «томпсон», обхватил левой ладонью ручку и упер приклад в плечо. Луи молчал.
– Послушай, Луи… – тихо окликнул его я. – У меня автомат. Что скажешь?
Из-за сиденья грохнул выстрел, хотя Луи должен был понимать, что это бесполезно. Я посмотрел на перегородку из пуленепробиваемого стекла. Снова тишина.
– У меня граната, – наконец прохрипел Луи. – Хочешь?
– Выдерни чеку и держи покрепче, – ответил я. – Ухлопает нас обоих.
– Черт! – крикнул Луи. – Он готов? Нет у меня никакой гранаты.
Я посмотрел на красноглазого – наконец-то. Тот уютно устроился в углу сиденья. Казалось, у него три глаза, причем один еще краснее, чем два остальных. Для выстрела из-под руки это было слишком уж хорошо – даже как-то неловко говорить.
– Да, Луи, он готов. Будем договариваться?
Теперь я слышал его учащенное дыхание. Дождь тоже перестал быть беззвучным.
– Выходи из машины! – рявкнул он. – Я смываюсь.
– Это ты выходишь, Луи. А я смываюсь.
– Черт, я же отсюда не дойду до дому.
– А тебе и не нужно, Луи. Пришлю за тобой машину.
– Черт, я же ничего не сделал. Только крутил баранку.
– Значит, тебе предъявят обвинение в неосторожной езде. Для вас это пустяк – для тебя и твоего работодателя. Выходи, пока я не разрядил в тебя этот пугач.
Щелкнул замок дверцы, и послышался звук шагов – нога сначала ступила на подножку машины, затем на асфальт. Я резко выпрямился, сжимая в руках автомат. Луи стоял под дождем на дороге – руки пустые, на лице все та же улыбка аллигатора.
Я склонился к начищенным до блеска туфлям мертвеца, подобрал «кольт» и «люгер», положил на пол машины тяжелый, двенадцатифунтовый автомат. Потом достал из кармана брюк наручники и поманил Луи. Тот нехотя повернулся и завел руки за спину.
– Против меня ничего нет, – жалобно заскулил он. – И меня не дадут в обиду.
Я защелкнул на нем наручники и обыскал, гораздо тщательнее, чем он меня. У Луи обнаружился еще один пистолет – кроме того, что остался в салоне.
Я выволок красноглазого из машины и оставил на мокрой дороге. Гангстер был мертв, но из раны снова потекла кровь. Луи с жалостью посмотрел на него:
– Ловкий был парень. Не такой, как все. Любил шутки. Пока, ловкий парень.
