Известие не произвело на нее никакого впечатления.
– Джо не трогал Дада О’Мару, – тихо проговорила она. – Я не видела его два года. Наши встречи – всего лишь газетная утка.
– В газетах этого не было.
– Все равно чушь, кто бы ее ни выдумал. Джо в Чикаго. Вчера улетел на самолете – по делам. Если сделка состоится, мы с Лэшем присоединимся к нему. Джо не убийца. – Я пристально смотрел на женщину. Ее глаза вновь стали тревожными. – А Ларри… Он…
– Ларри мертв. Работали профессионалы – расстреляли из автомата. Но я не утверждал, что Джо и Лэш сделали это собственноручно.
Блондинка прикусила губу и застыла в таком положении. Я отчетливо слышал ее дыхание – медленное и затрудненное. Затем она с силой вдавила сигарету в пепельницу и встала.
– Джо этого не делал! – Женщина почти кричала. – Я уверена, черт бы вас побрал! Он…
Блондинка умолкла, посмотрела на меня, коснулась серебристых волос и неожиданно сдернула их с головы. Парик. Ее собственные волосы оказались коротко подстриженными, как у мальчика, и выкрашенными немного странно – чередование желтых и светло-коричневых прядей с более темными корнями. Но это ее нисколько не портило.
– Так вы приехали сюда на линьку, Серебряный Парик? – усмехнулся я. – А мне казалось, они вас прячут – чтобы все подумали, будто вы сбежали с Дадом О’Марой.
Женщина продолжала пристально смотреть на меня, как будто и не слышала сказанных мной слов. Потом подошла к зеркалу, снова надела парик, поправила его и повернулась ко мне:
– Джо никого не убивал. – В ее голосе чувствовалось напряжение. – Он подонок – но не до такой степени. О том, куда делся Дад О’Мара, Джо знает не больше моего. А я понятия не имею.
– Просто устал от богатой дамы и смылся, – глухо сказал я.
Теперь женщина стояла рядом со мной. На белые пальцы безвольно опущенных рук падал свет лампы, и они словно просвечивали. Дождь барабанил по крыше, скула казалась огромной и горячей, поврежденный нерв напоминал о себе дергающей болью.
– У Лэша здесь всего одна машина, – тихо сказала она. – Вы дойдете до Реалито, если я разрежу веревки?
– Конечно. А потом?
– Никогда не была замешана в убийстве. И теперь не буду. Ни за что.
Она выбежала из комнаты, вернулась с длинным кухонным ножом, перерезала веревку на моих лодыжках, сдернула ее и отрезала в том месте, где веревка была привязана к наручникам. Затем замерла, прислушиваясь. Снаружи доносился только шум дождя.
Я перевернулся, сел, потом встал. Ноги занемели, но это временно. Я мог идти. И даже бежать, если потребуется.
– Ключ от наручников у Лэша. – Ее голос звучал глухо.
– Пошли, – сказал я. – Пистолет у вас есть?
– Нет. Я никуда не иду. Поторопитесь. Лэш может вернуться с минуты на минуту. Они просто убирают машину из гаража.
– И вы собираетесь остаться тут после того, как освободили меня? – Я приблизился к ней вплотную. – Будете ждать убийцу? Вы спятили. Пойдемте, Серебряный Парик. Вы должны уйти со мной.
– Нет.
– А если он убил О’Мару? Тогда он убил и Ларри. Похоже, так все и было.
– Джо никого не убивал! – Женщина почти кричала.
– Хорошо. Предположим, это сделал Йегер.
– Вы лжете, Кармади. Хотите напугать меня. Я не боюсь Лэша Йегера. Я жена его босса.
– Джо Месарви – ничтожество! – огрызнулся я. – Если такая девушка ошибается в выборе парня, значит он ничтожество. Уходим.
– Убирайтесь! – охрипшим голосом крикнула женщина.
– Ладно. – Я повернулся и вышел из комнаты.
Она почти бегом обогнала меня, выскочила в переднюю, открыла входную дверь и выглянула в мокрую тьму. Затем махнула.
– Прощайте, – прошептала она. – Надеюсь, вы найдете Дада. И узнаете, кто убил Ларри. Но это не Джо.
Я шагнул к ней, почти прижав к стене:
– Вы сумасшедшая, Серебряный Парик. Прощайте.
Она вскинула руки и обхватила ладонями мое лицо. Холодными как лед. Потом поцеловала своими холодными губами.
– У тебя получится – ты сильный. Увидимся когда-нибудь. Может, в раю.
Я вышел, спустился по скользким деревянным ступенькам крыльца и по гравийной дорожке добрался до круглой клумбы и кучки чахлых деревьев. Миновав деревья, побрел по дороге, которая рано или поздно выведет к Футхилл-бульвару. Дождь гладил мое лицо ледяными пальцами, такими же холодными, как пальцы женщины.
Родстер с поднятой крышей стоял на том месте, где я его бросил, – склонившийся набок, с левой передней осью, упирающейся в асфальтированную обочину шоссе. Запаска и один обод валялись в придорожной канаве.
Скорее всего, они обыскали машину, но у меня еще оставалась надежда. Я заполз на сиденье спиной вперед, ударившись головой о рулевое колесо, и перевернулся, чтобы скованные руки достали до тайника. Пальцы коснулись ствола. Пистолет на месте.
Я вытащил пистолет и, выбравшись из машины, осмотрел его. Затем сунул за пояс сзади, пытаясь защитить от дождя, и двинулся назад к дому.
8
Примерно на полпути я услышал, что Лэш возвращается. Свет фар резко свернувшей с шоссе машины едва не поймал меня. Я рухнул в канаву и уткнулся носом в грязь, надеясь, что Лэш меня не заметил.
Машина промчалась мимо. Послышался шорох мокрых шин, скользящих по гравию перед домом. Двигатель заглох, фары погасли. Хлопнула дверца. Дверь дома закрылась беззвучно, но сквозь деревья мелькнул слабый проблеск, когда она открывалась.
Тогда я поднялся и продолжил путь. Приблизившись к машине, я увидел, что это маленькое купе, довольно старое. Пистолет я держал сбоку, у бедра – насколько позволяли наручники.
Салон был пуст. В радиаторе булькала вода. Я прислушался – из дома не доносилось ни звука. Ни громких голосов, ни ругани. Только гулкие удары капель по изгибам водосточных труб.
Йегер в доме. Женщина отпустила меня, а Йегер там, с ней. Вероятно, она ему ничего не скажет. Будет просто стоять и смотреть на него. Ведь она жена босса. Можно подумать, Йегер испугается. До смерти.
Долго Лэш тут оставаться не будет, но и ее заберет с собой, живую или мертвую. Другое дело, что с ней будет потом.
Мне оставалось лишь ждать, пока он выйдет. Но я не стал этого делать.
Переложив пистолет в левую руку, я наклонился, подобрал несколько камешков с гравийной дорожки и швырнул в окно дома. Слишком слабо. До стекла долетела лишь пара камней.
Тогда я бегом вернулся к машине, распахнул дверцу и увидел, что ключи оставлены в замке зажигания. Скорчившись, я присел на подножку и прислонился к стойке.
Свет в доме погас, однако больше ничего не происходило. Из дома не доносилось ни звука. Так дело не пойдет. Йегер слишком осторожен.
