Кастелламаре, хоть и находится в пределах городской черты, на город похож мало: пара десятков разнокалиберных домиков, прилепившихся на склоне горы, – кажется, чихни как следует, и посыплются на берег, и без того замусоренный упаковками из-под готовых завтраков. У хайвея пристроилось кафе, за ним виднелась бетонная арка, в действительности бывшая пешеходным мостиком. Еще дальше, вверх от мостика, уходили белые бетонные ступеньки, проложенные по склону, словно по линейке.
В разговоре по телефону мистер Линдли Пол объяснил, что если я предпочту прогуляться пешком, то Квинонал-авеню будет третьей улицей снизу. Тому, кто не бывал там прежде, сказал он, найти его дом легче именно таким образом, поскольку улицы в Кастелламаре проложены в соответствии с неким интересным, но весьма путаным проектом. Известны случаи, когда люди блуждали по ним часами, реально продвигаясь к цели не больше, чем червяк в баночке рыболова.
Так что я припарковал свой старенький синий «крайслер» внизу и пошел дальше пешком. Вечер выдался прелестный, и, когда я стартовал, на воде еще играли солнечные блики. Однако к финишу, когда я поднялся наверх, там уже ничего не играло. Я опустился на верхнюю ступеньку, потер ноги и стал ждать, пока пульс упадет хотя бы до пары сотен ударов. Потом оторвал от спины приклеившуюся к ней рубашку и зашагал к дому, единственному на переднем плане.
Домик был вполне даже симпатичный, но на серьезные деньги, по-моему, не тянул. К парадному входу вела потускневшая от соли железная лестница, а из подвального гаража выступал длинный черный, похожий на линкор автомобиль с плавными линиями, огромным, хватило бы на три тачки, капотом и пришпиленным к крышке радиатора хвостом койота. Выглядела эта махина, пожалуй, подороже самого дома.
Человек, открывший дверь над железной лестницей, носил белый фланелевый костюм с небрежно повязанным и убранным под воротник сиреневым платком. Шея у него была загорелая и мягкая, как у очень сильной женщины. Глаза – бледные, голубовато-зеленые, цвета аквамарина, черты лица тяжеловатые, но весьма приятные, над гладким загорелым лбом поднимались тремя волнами густые блондинистые волосы. Росту в нем было на дюйм больше, чем во мне, – то есть шесть футов один дюйм, и в общем выглядел он именно так, как и должен выглядеть тип, который носит белые фланелевые костюмы с сиреневыми платками на шее.
Он прокашлялся, посмотрел куда-то за мое левое плечо и обронил:
– Да?
– Я тот, за кем вы посылали. Тот, кого рекомендовал Фиалка Макджи.
– Фиалка? Какое занятное прозвище. Извините, в таком случае вы…
Он запнулся, и я дал ему возможность поднапрячь память, пока он снова не откашлялся и не увел голубовато-зеленые глаза в неведомую даль за моим правым плечом.
– Далмас. Имя то же, что было днем.
– О… Проходите, мистер Далмас. Вы уж извините, у моего слуги сегодня выходной. Так что…
Он неловко улыбнулся с таким видом, словно, открыв и закрыв дверь, запачкал руки.
За дверью оказался балкон, с трех сторон окружавший большую, расположенную тремя ступеньками ниже гостиную. Мы спустились по ним, и Линдли Пол бровями указал мне на розовое кресло, в которое я опустился с некоторой опаской – не замарать бы.
Комната была из тех, в которых люди сидят поджав ноги на подушечках на полу, потягивают абсент, фильтруя через кубики сахара, и разговаривают гортанными голосами, а некоторые просто попискивают. По всему балкону шли книжные шкафы, тут и там стояли на постаментах угловатые фигурки из глазурованной глины. Под высокими лампами лежали расшитые шелком салфеточки, в каждом углу устроились уютные диванчики. Огромный рояль розового дерева украшала высоченная ваза с одной-единственной желтой розой, а под его ножкой отдыхал китайский коврик персикового цвета с таким длинным ворсом, что какой-нибудь суслик мог бы запросто, не высовывая носа, прятаться в нем целую неделю.
Облокотившись о рояль, Линдли Пол закурил сигарету. Мне предложено не было. Выпуская дым к высокому потолку, он откинул голову, отчего его шея стала еще больше похожа на женскую.
– Дело, в общем-то, пустячное, – небрежно заметил он. – Пожалуй, вас и беспокоить не стоило. Но я подумал, что сопровождающий не помешает. Вы должны пообещать, что ни в коем случае не станете доставать револьвер или что-то подобное. Вы ведь носите оружие?
– Да, конечно. Ношу.
Я посмотрел на ямочку у него на подбородке – в нее вполне можно было спрятать стеклянный шарик для игры в марблс.
– Так вот, я не желаю, чтобы вы им пользовались. Ничего такого. Я всего лишь собираюсь встретиться кое с кем и купить у них кое-что. При мне будет небольшая сумма наличными.
– Сколько у вас будет денег и для чего? – спросил я, поднося свою спичку к своей собственной сигарете.
– Ну, в общем… – Улыбка была милая, но я бы со всем удовольствием выписал ему оплеуху – уж больно он мне не нравился. – Дело сугубо конфиденциальное, и я взялся за него по поручению одного друга, так что входить в детали мне бы не хотелось.
– То есть я вам нужен, чтобы просто подержать шляпу, так?
Рука у Линдли Пола дрогнула, и немного пепла упало на белую манжету. Его это сильно раздосадовало. Он посмотрел на рукав, нахмурился и произнес негромко и мягко, тоном султана, приказывающего послать шелковую удавку опостылевшей наложнице из гарема, чьи ужимки ему давно прискучили:
– Надеюсь, вы не дерзите.
– Надежда жить помогает, – ответил я.
Некоторое время он молча смотрел на меня, потом сказал:
– Чертовски хочется дать вам по носу.
– Вот это уже другое дело. Правда, вам пришлось бы для начала подкачаться, но общий настрой мне нравится. А теперь давайте к делу.
Обида еще свербела, как натертая мозоль.
– Я заказывал телохранителя, – холодно сообщил он. – А если бы потребовался персональный секретарь, то в курс личных дел я бы вводить его не стал.
– Он бы и без вас все знал, если б работал постоянно. От и до и во всех подробностях. Но меня вы берете на один день, поэтому должны рассказать. Это что, шантаж?
– Нет, – процедил он после долгой паузы. – Речь идет о нефритовом ожерелье фэйцуй стоимостью по меньшей мере семьдесят пять тысяч долларов. Слышали о нефрите фэйцуй?
– Нет.
– Тогда выпьем немного бренди, и я расскажу вам о нем. Да, давайте выпьем.
Он отлепился от рояля и, как танцор, с неподвижным выше пояса торсом, пересек комнату и вышел. Я вынул изо рта сигарету, принюхался и, похоже, уловил запах сандалового дерева. Линдли Пол вернулся с симпатичной бутылкой и парой наперстков. Накапав в каждый по столовой ложке, он протянул один стаканчик мне.
Я опрокинул свой разом, после чего оставалось только ждать, пока он поводит носом над своим, покатает росинку под языком и заговорит. В конце концов именно так все и случилось. Тон после этого несколько смягчился.
