Она холодно взглянула на меня и вскинула руку, словно отмахиваясь от паутины:
– Да. Я спешу, не могли бы вы…
Я не сдвинулся с места, мешая ей войти в лифт. Мы молча смотрели друг на друга. Она начала медленно заливаться краской.
– Глупо разгуливать по улице в такой одежде, – сказал я.
– Как вы смеете…
Лифт звякнул и поехал вниз. В ее голосе совсем не было звенящей нотки, свойственной истеричкам из баров. Скорее он напоминал мягкий стук дождевых капель.
– Я не собираюсь к вам приставать, просто хочу помочь. Вам угрожает опасность. Пока они не поднялись, вы еще можете убежать по коридору. Да снимите же шляпку и жакет! Живо!
Она не сдвинулась с места, только лицо под легким макияжем слегка побледнело.
– Вас ищут копы. Они знают, как вы одеты. Я расскажу после.
Она бросила быстрый взгляд в сторону коридора. Должно быть, с такой внешностью ей часто приходилось отшивать нахалов вроде меня.
– Кем бы вы ни были, вы ведете себя нагло. Я миссис Лерой из тридцать первой квартиры. Уверяю вас, я ничего…
– Выходит, вы ошиблись этажом. Это четвертый.
Лифт остановился внизу. Лязгнули двери.
– Живо! – воскликнул я.
Недолго думая, она скинула жакет и сорвала с головы шляпку. Я скомкал их, подхватил ее под локоть, и мы бросились по коридору.
– Я живу в сорок втором. Напротив вашей квартиры, только выше этажом. Решайтесь, к вам или ко мне? Да не собираюсь я к вам приставать!
Легким движением она пригладила волосы. Так чистят перья птицы. Десять тысяч лет практики – это вам не шутка.
– Ко мне, – решила она, прижала сумочку к груди и побежала по коридору. Лифт остановился этажом ниже. Она замерла, обернулась и посмотрела на меня.
– Лестница прямо за лифтом, – мягко подсказал я.
– Я здесь не живу.
– Разумеется, не живете.
– Они гонятся за мной?
– За вами, но разбирать здание по кирпичику начнут только завтра, да и то если не опознают Уолдо.
– Уолдо? – Она удивленно посмотрела на меня.
– Стало быть, Уолдо вы не знаете.
Она медленно покачала головой. Лифт снова начал подниматься. В глубине ее глаз полыхнул страх, словно рябь пробежала по воде.
– Не знаю я никакого Уолдо, – пролепетала она еле слышно. – Прошу вас, выведите меня отсюда.
Мы были рядом с моей квартирой. Я повернул ключ в замке, толкнул дверь и протянул руку, чтобы зажечь свет. Она скользнула мимо меня, словно волна. В воздухе поплыл еле слышный аромат сандалового дерева.
Я запер дверь, бросил шляпу на кресло. Она подошла к столику, на котором был расставлен шахматный этюд, который никак мне не давался. Когда за нами закрылась дверь, ее страх улетучился.
– Значит, вы шахматист, – начала она неуверенно и почти светски, словно заскочила проведать меня по-соседски. А что, я бы не отказался.
Мы тихо стояли, слушая лязг лифта и удаляющиеся шаги.
Я усмехнулся, но чувствовал себя скованно. Я вышел на кухню. И лишь доставая стаканы, осознал, что все еще держу в руке ее жакет и шляпку. Я засунул вещи в шкаф, под рубашки, вернулся на кухню, вытащил превосходный скотч и смешал его с содовой и со льдом.
Когда я вернулся, она сжимала пистолет, автоматический, с перламутровой рукояткой. Оружие плясало в ее в руке, в глазах застыл ужас.
Держа стаканы в обеих руках, я остановился посередине комнаты и сказал:
– Это все ветер. Я частный детектив. Могу доказать, если позволите.
Она еле заметно кивнула, а лицо было белое как мел. Я медленно подошел, поставил стакан рядом с ней, вернулся к креслу, достал лицензию. Она сидела, нервно поглаживая левой рукой коленку, а правой сжимая пистолет. Я положил визитку рядом с ее стаканом, а сам сел в кресло.
– Не позволяйте мужчинам подходить так близко, – разумеется, я имею в виду деловые отношения. И снимите пистолет с предохранителя.
Она опустила глаза, вздрогнула и сунула пистолет в сумочку. Одним глотком осушив добрую половину, она твердой рукой поставила стакан на стол и взяла мою визитку.
– Я не всем предлагаю этот виски. Не так богат.
Она поджала губы.
– Вам нужны деньги?
– Деньги?
Она помолчала, рука снова потянулась к сумочке.
– Никогда не забывайте снимать с предохранителя, – напомнил я.
Рука отдернулась от сумочки.
– Тот парень, которого я назвал Уолдо, высокий, примерно пять футов одиннадцать дюймов, худощавый, темноволосый, блестящие черные глаза, узкий нос и губы. Был одет в черное, в кармане белый платок. Искал вас. Кого-нибудь напоминает?
Она снова подняла стакан:
– Это и есть ваш Уолдо? И что с ним?
От виски ее голос немного потеплел.
– Да так, есть тут один бар по соседству… Скажите, где вы провели вечер?
– Сидела в машине – почти все время, – холодно ответила она.
– Заметили переполох через дорогу?
Судя по ее глазам, ей хотелось отрицать, но губы промолвили:
– Там что-то случилось. Я видела полицейских. Кого-то убили?
– Убили. А незадолго до убийства Уолдо искал вас в баре, подробно описал вашу внешность и одежду.
Ее глаза округлились, как монеты, и на миг обессмыслились, а губы задрожали.
– Я сидел у стойки, – продолжил я, – разговаривал с владельцем заведения. В баре нас было трое – болтался еще какой-то пьяный. Уолдо вошел и спросил про вас. Мы ответили, и он повернулся, чтобы уйти.
Я прихлебнул из стакана. Люблю дешевые эффекты. Она пожирала меня глазами.
– И тогда пьяный, который сидел и никого не трогал, назвал его Уолдо и выстрелил. Дважды. – Я дважды прищелкнул пальцами. – Наповал.
И тут она меня удивила. Расхохоталась мне прямо в лицо:
– Мой муж нанял вас шпионить за мной. Мне давно следовало догадаться, что это игра. Вы и этот ваш Уолдо!
Я вытаращил глаза.
– Я и не знала, что он ревнует, – затараторила она. – И к кому! К нашему бывшему шоферу! Ладно бы к Стэну, но к Джозефу Коутсу…
Я замахал на нее руками.
– Леди, кого-то из нас двоих ввели в заблуждение, – прорычал я. – Не знаю я ни Стэна, ни Джозефа Коутса. Видит бог, я даже не подозревал, что у вас был шофер. Мы тут люди простые, шоферы нам ни к чему. Мужья – да, иногда встречаются, но не скажу, что часто.
Она медленно покачала головой, руки мяли сумочку, синие глаза сверкали.
