Другая девушка, брюнетка, растянулась поперек кровати лицом к стене. Растрепанные волосы закрывали бледное лицо, пижамная штанина была разорвана. Брюнетка лежала неподвижно, только постанывала.
– Трюк с разорванной пижамой? Нет, сестренка, со мной этот номер не пройдет. Ладно, пташки, решайте: либо отправляетесь в постельку, и чтоб я вас до утра не слышал, либо в два счета окажетесь на улице.
Черноволосая застонала, а блондинка взвизгнула:
– Убирайся вон из моего номера, грязная ищейка!
Она пошарила рукой по полу и резко швырнула в Стива ручным зеркальцем. Он увернулся. Зеркальце стукнулось о стену и, не разбившись, упало на пол. Брюнетка перекатилась на живот и простонала:
– Отстаньте! Меня сейчас стошнит.
Ее глаза оставались закрытыми, лишь трепетали веки.
Блондинка шагнула к столу у окна, смешала скотч с водой один к одному и опрокинула полный стакан, Стив не успел глазом моргнуть. С трудом сглотнула, уронила стакан и уперлась в пол локтями и коленями.
– Это надолго тебя вырубит, сестренка, – мрачно заметил Стив.
Блондинка замотала головой, поперхнулась, пальцами с карминными ногтями зажала рот, попыталась встать, ноги разъехались, она рухнула набок и тут же уснула.
Стив вздохнул, подошел к окну и закрыл его. Перевернул брюнетку на спину, вытащил из-под нее скомканное покрывало, поправил подушку. Подняв блондинку с пола, уложил ее рядом с подругой и натянул обеим одеяло до подбородка. Напоследок открыл фрамугу, выключил свет и служебным ключом запер дверь.
– Вечно одно и то же, – буркнул Стив.
Коридор опустел. Свет лился из номера восемьсот пятнадцать – через две двери от комнаты девушек. Оттуда доносились звуки тромбона: негромкие, но недостаточно тихие для часа двадцати пяти пополуночи.
Стив Грейс плечом закрыл дверь и вошел в комнату. Король Леопарди был один.
Лидер бэнда развалился в кресле, на столике стоял запотевший стакан. Он раскачивался, сжимая тромбон, и свет плясал на трубке.
Стив закурил, выпустил кольцо дыма, поглядывая на Леопарди странным взглядом, в котором восхищение мешалось с презрением.
– Концерт закончен, желтоштанный, – промолвил он мягко. – Ты – классный трубач, да и тромбонист не хуже, но тут не сцена. Дважды повторять не стану. Завязывай.
Леопарди гнусно ухмыльнулся и выпустил издевательскую, словно дьявольский хохот, руладу.
– Кто ты такой? – буркнул он. – Леопарди всегда делает то, что хочет, где хочет и когда хочет. Еще никто не осмеливался ему перечить. Вон отсюда, ищейка.
Стив подобрался и шагнул к высокому загорелому трубачу:
– Прячь свою базуку, умник. Люди спать хотят. Они уже по горло сыты твоей музыкой. На сцене ты велик, за сценой – ничем не лучше прочих, только бабок полные карманы да подмоченная репутация отсюда до Майами. Я все равно не отстану – работа у меня такая. Убирай свою блестящую штуковину, а не то я завяжу ее вокруг твоей шеи.
Леопарди опустил тромбон и сделал долгий глоток из стакана. Глаза злобно блеснули. Леопарди снова поднес инструмент к губам, глубоко вдохнул и выдал звук, от которого задрожали стены. Внезапно вскочив на ноги, трубач обрушил инструмент на голову детективу.
– Ненавижу ищеек! – рявкнул он. – От всех вас несет сортиром!
Стив качнулся назад и замотал головой. Затем криво усмехнулся, шагнул вперед и залепил Леопарди пощечину. Удар выглядел несильным, но Леопарди отлетел к кровати и остался сидеть на полу, его правая рука опустилась в раскрытый саквояж.
Какое-то мгновение оба не двигались с места. Затем Стив отшвырнул тромбон и раздавил в пепельнице сигарету. Его черные глаза были пусты, но губы усмехались.
– Хочешь нарваться на неприятности? Я тебе их обеспечу, – сказал он.
Леопарди натянуто улыбнулся и вытащил из саквояжа пистолет. Сняв с предохранителя, он уверенно направил дуло на Стива.
– А как тебе это? – спросил Леопарди и спустил курок.
В закрытой комнате выстрел прогремел оглушительно. Зеркало на столе раскололось и вывалилось наружу. Острый как бритва осколок царапнул Стива по щеке. Показалась тонкая струйка крови.
Стив прыгнул вперед, правым плечом навалился сверху на голый торс Леопарди, левой рукой вышиб пистолет у него из ладони и зашвырнул под кровать. Затем мягко перекатился направо и встал на колени.
– Не на того напал, брат, – прохрипел он, схватил Леопарди за длинные гладкие патлы и потянул вверх.
Трубач завизжал и дважды врезал Стиву в челюсть. Стив усмехнулся и левой рукой рванул его за волосы. Голова трубача дернулась, и третий удар пришелся Стиву в плечо. Он перехватил запястье музыканта, крутнул, и Леопарди с воплем рухнул на колени. Стив снова поднял его с пола за волосы, отпустил запястье и трижды коротко и резко заехал трубачу в живот. Затем разжал левую руку и напоследок изо всей силы всадил кулак в живот Леопарди.
Трубач рухнул на колени, и его вырвало.
Стив сходил в ванную за полотенцем и швырнул его скорчившемуся на полу музыканту. Затем бросил саквояж на кровать и принялся закидывать внутрь вещи.
Леопарди утерся и, все еще задыхаясь, встал на ноги. Его качнуло, он схватился за угол стола. Его лицо побелело как простыня.
– Одевайся, Леопарди, – сказал Стив Грейс. – А хочешь – иди в чем мать родила. Мне без разницы.
Держась за стену, словно слепой, Леопарди поплелся в ванную.
2
Миллар, вытянувшись, стоял за стойкой, когда двери лифта открылись. Его лицо побелело от испуга, а щеточка усов, словно клякса, чернела над губой. Первым из лифта показался Леопарди: кашне обмотано вокруг шеи, плащ перекинут через руку, шляпа съехала набок. Музыкант с трудом переставлял негнущиеся ноги, пошатывался, глаза были пусты, а лицо имело зеленоватый оттенок.
За ним шел Стив Грейс с саквояжем в руке, следом за Стивом – швейцар Карл с двумя чемоданами и двумя черными кожаными футлярами для инструментов.
Подойдя к стойке, Стив скомандовал:
– Счет мистера Леопарди. Он съезжает.
Миллар таращился на него через мраморную стойку:
– Стив, ты бы подумал, прежде чем…
– Что ж, нет так нет.
Леопарди неприятно усмехнулся и вышел через вращающуюся дверь, которую придержал для него швейцар. У входа дремали два таксиста. Один проснулся, вскочил с места, открыл багажник, и швейцар сложил туда вещи Леопарди. Музыкант сел в машину, высунул голову из окна и процедил:
– Ты пожалеешь, ищейка, ты сильно пожалеешь.
Стив Грейс отступил назад и без выражения взглянул на музыканта. Такси двинулось по улице, завернуло за угол и пропало из виду. Стив повернулся на каблуках, вытащил из кармана четвертак, подкинул монетку в воздухе и с хлопком вложил в ладонь швейцара:
