– Прислуга бывает очень любопытной. А ваша Агата та еще штучка. – Стив подошел к двери и заглянул в замочную скважину. – Могу поспорить, открыть спальню можно еще тремя-четырьмя ключами. – Он потрогал оконные шпингалеты и равнодушно бросил через плечо: – Король любил вас?
– Никого он не любил! – резко, почти сердито выпалила Долорес. – Пару лет назад в Сан-Франциско, когда я недолго пела в его оркестре, о нас болтали невесть что, да только зря. Ничего между нами не было. А недавно Король намекнул газетчикам, что те слухи были неспроста. Вчера я заявила ему, что не потерплю лжи. Не хватало еще, чтобы все кому не лень трепали мое имя! От личной жизни Короля воняет на милю. В шоу-бизнесе об этом знают, только ему все прощается за редкий талант.
– Значит, вы единственная, кого Леопарди не удалось затащить в постель?
Долорес вспыхнула до самых корней рыжих волос.
– Звучит вульгарно, – сказал Стив, – но приходится быть грубым. Так я прав?
– Да, но я не сказала бы, что единственная.
– Ступайте в гостиную и выпейте.
Долорес встала и посмотрела ему прямо в глаза:
– Я не убивала его, Стив. Не впускала его в дом. Я понятия не имела, что он тут, и я не давала ему поводов. Хотите – верьте, хотите – нет, но что-то здесь не так. Уж кто-кто, а Леопарди ни за что ни расстался бы со своей драгоценной жизнью по собственной воле.
– Я верю вам, золотце. Его убили, в этом нет никаких сомнений. Вас подставили, зная, что Здоровяк Уолтерс вас прикроет. Ступайте в гостиную.
Стив подождал, пока Долорес выйдет, обмотал ладонь носовым платком и вынул «маузер» из правой руки Леопарди. Тщательно обтер пистолет и все патроны из магазина, загнал один в ствол, вложил «маузер» в мертвую руку, приставил указательный палец Леопарди к курку и аккуратно опустил руку на подушку.
В простынях отыскалась пустая гильза – Стив вытер и ее, снова бросил туда, где нашел. Приложив платок к носу, Стив втянул воздух, обошел кровать и открыл дверь платяного шкафа.
– Никакого уважения к одежде, – пробормотал он.
На вешалке из-под светлого мешковатого пиджака торчали серые брюки с поясом из кожи ящерицы. Желтая шелковая рубашка и темно-красный галстук сбились в сторону. Из кармана пиджака дюйма на четыре высовывался темно-красный – в тон галстуку – носовой платок. На полу валялись спортивные светло-коричневые туфли и носки без подвязок. Рядом лежали желтые шелковые трусы с крупной черной монограммой.
В кармане серых брюк музыканта Стив нащупал связку ключей. Он вышел из спальни, пересек гостиную и заглянул на кухню. Ключ был вставлен изнутри в отличный пружинный замок. Стив вытащил его и принялся по очереди вставлять в замочную скважину ключи со связки, не нашел подходящего, вернулся в гостиную. Не глядя на сидящую на диване Долорес, открыл входную дверь, вышел, запер дверь за собой и повторил трюк с ключами. На сей раз ему повезло – подходящий ключ нашелся сразу. Стив вошел в спальню, сунул связку в карман брюк Леопарди и вернулся в гостиную.
Долорес забилась в угол дивана.
Стив прислонился спиной к каминной полке и закурил.
– Агата все время была с вами на студии?
– Да, – кивнула Долорес. – Значит, у него был ключ. Вы это проверяли?
– Давно она у вас?
– Около года.
– Ворует? Так, по мелочи?
Долорес пожала плечами:
– А это важно? Прислуга всегда подворовывает. Крем, пудру, носовой платок, чулки. Думаю, она не отличалась от прочих. Для них это в порядке вещей.
– Но не такие хорошенькие, ангел.
– Я не в претензии. Ей приходится задерживаться допоздна. Агата у меня не только горничная, но и костюмер.
– Что еще вы о ней знаете? Балуется кокаином или травкой? Прикладывается к бутылке? Внезапно впадает в буйное веселье?
– Нет, никогда, да и при чем здесь Агата?
– Леди, она продала кому-то ключ от вашего дома. Это очевидно. Вы не давали ключа Леопарди, ваш домовладелец не давал, остается Агата.
В глазах Долорес появился испуг, губы слегка задрожали. Нетронутый стакан стоял на столике. Стив наклонился и сделал глоток.
– Мы теряем время, Стив, – сказала Долорес печально. – Нужно вызвать полицию. Вы ничего уже не исправите. Даже если мне удастся оправдаться, моя репутация погублена. Все решат, что он был моим любовником и я застрелила его из ревности. Если выяснится, что это самоубийство, все равно случилось оно в моей постели. В любом случае мне не отмыться.
– Смотрите, – мягко промолвил Стив. – Моя мать так делала. – Он приложил палец к губам, нагнулся, отнял палец и приложил его к губам девушки. – Пойдемте к Уолтерсу, или, еще лучше, идите одна. Наверняка у него есть прикормленные копы, которые не станут поднимать лишнего шума и не подпустят к вашему дому репортеров. Уолтерс замнет это дело, иначе и быть не может. А я займусь Агатой. Мне нужно описание человека, которому она продала ключ, и побыстрее. Должен же я отработать свои двадцать баксов! Не забывайте, вы еще мне не заплатили.
Долорес улыбнулась и встала с дивана:
– А вы умеете утешать. Но почему вы так уверены, что Леопарди убили?
– На нем чужая пижама. Вся одежда Короля украшена его монограммами. Вчера, прежде чем вышвырнуть его из «Карлтона», я побросал в чемодан его шмотки. Одевайтесь, золотце, и скажите мне адрес Агаты.
Стив вернулся в спальню и, перед тем как прикрыть простыней тело Короля, всмотрелся в восковое лицо.
– Прощай, приятель, – печально сказал он. – Ты был редким мерзавцем, но в игре на трубе тебе не было равных.
Дом стоял на Брайтон-авеню, неподалеку от бульвара Джефферсон, в ряду таких же старомодных строений с крылечками. К дому вела бетонная дорожка, белевшая в лунном свете.
Стив поднялся по ступенькам и постучал. Раздались шаркающие шаги, дверь отворилась, и на него сквозь вязанный крючком экран уставилась коренастая седая женщина с седыми завитками. На ней был бесформенный халат и стоптанные шлепанцы. В плетеном кресле у стола сидел лысый старик. Его глаза были затянуты молочно-белой пленкой.
– Я от мисс Кьодзы, – сказал Стив. – Вы – мать Агаты?
– Да, я. Только ее нет дома, мистер, – сказала старуха.
Старик в кресле вытащил носовой платок, с чувством высморкался и недовольно хмыкнул.
– Мисс Кьодзе нездоровится. Она просит Агату у нее переночевать, – сказал Стив.
Старик снова хмыкнул, на сей раз со злостью.
– Да не знаем мы, где она! Домой не возвращалась. Мы с отцом уже извелись. Вечно заставляет нас нервничать, – сказала старушка.
– Дождемся того, что дочка угодит в полицию, – буркнул старик.
– Отец у нас почти слепой, – объяснила старуха, – вот и злится. Входите.
